Как птички-свиристели - [7]
Поздравив Скотт-Райса с успешным выступлением, Том спросил:
— А как книгу приняли в Англии?
— Там она еще не вышла, — ответил Скотт-Райс, — предпринят маркетинговый ход. Ждут, пока о книге заговорят в Штатах.
Он поспешил сменить тему, и этот факт, а также сам тон Дэвида, все вместе выглядело очень подозрительно, но Том не стал ни о чем допытываться.
Вскоре Скотт-Райс увлеченно принялся терзать бараньи ребрышки внушительным ножом с деревянной ручкой. Он наколол на вилку аккуратный ломтик розового мяса и взмахнул им в воздухе.
— А вот ты все темнишь, — сказал Дэвид. — Что у тебя там, а? Уже прячешь где-нибудь рукопись в пятьсот листов и только запятые утром ставишь, а вечером вычеркиваешь? Навел последний глянец? Или приближаешься к заключительной сцене? Соотечественники в нетерпении!
— Ох, не знаю, — ответил Том. — Много всякой всячины… Может, из нее когда-нибудь и сложится книга. Но все это никак… не оформится.
— Знаешь, после «Тоннелей» я было подумал — ты так и останешься автором одного романа. Он же просто нечто. Чертовски здорово написан. И я даже не видел, какое тебе теперь взять направление. Будто сама вещь завела тебя в тупик. Я еще сказал себе: «Вот уж точно дописался, что дальше некуда». А тут вдруг новый роман, на военную тему. Пальчики оближешь.
— Пока, боюсь, твоим пальчикам это не грозит.
— И замысел твой носит название…
В коробке, куда Том бросал заметки, выписки, черновики диалогов, газетные вырезки и остальное, что никак не могло оформиться, раньше была бутылка вина из айдахского винограда. Сбоку на коробке красовалась этикетка «Шардоне урожая 1994 года, Чертов Каньон».
— «Чертов каньон», — засмеялся Том.
— О, заглавие сильное. Крепкое, я бы сказал.
— Эх, боюсь, книга будет его недостойна. Терпеть не могу названия, которые неоправданно много обещают. Когда мне было четырнадцать, я взял в библиотеке «Говардс-Энд». Я-то думал, это книга о парне по имени Говард и что кончил он свою жизнь плохо[15]. А читать пришлось про какой-то несчастный дом, да еще находящийся в Хартфордшире помимо всего прочего. В общем, тоска. Но мне понравился «Грозовой перевал», насколько вообще могут нравиться произведения о чьих-то домах. Другие авторы успели расхватать действительно стоящие и в то же время непритязательные названия, вот в чем беда. А на самом деле мне очень бы хотелось написать, к примеру, «Ничей дневник» или, скажем, вещь о «Человеке без свойств». И наверное, лучшей моей книгой стала бы такая, в которой если хоть что-нибудь происходит, то это уже хорошо.
Кроме Тома и Дэвида Скотт-Райса, в ресторане никого уже не оставалось. Японец давно ушел, а их официант переходил от стола к столу, многозначительно обмахивая каждый салфеткой. Между взмахами паренек бросал сердитые взгляды на Скотт-Райса, и англичанин в результате все-таки решил попросить счет.
— Сколько здесь обычно дают на чай?
— Дважды налог с продаж.
— А я умножал на три. Пусть нашего жуткого молокососа совесть замучает.
— Не дождешься.
— Ну что, по последней?
Противно несло дымом, хотя Скотт-Райс и не доставал свой «Кэмел». Том уже решил тряхнуть стариной и выпросить у Дэвида сигарету — только так удалось бы перестать ломать голову над тем, кто же здесь заядлый курильщик и где он все время скрывается.
Жадно глотая арманьяк, Скотт-Райс спросил:
— Кажется, в этом твоем университете приезжим писателям дают подзаработать? Многих пригласили?
Разморенный алкоголем, Том соображал с трудом.
— Мы бедные. У нас на подобные предприятия обычно денег не хватает. Но тут недавно пролился золотой дождик, теперь пытаемся залучить Дона Делилло[16] на месяц.
— Дождик золотой, говоришь?
— Прямо настоящий ливень, — заплетающимся языком пробормотал Том, — четыре с половиной миллиона долларов. Есть один… делец, связанный с Интернетом. Он стал финансировать университетскую программу, ни с того ни с сего, с бухты-барахты. Основал фирму, которая занимается механизмами запуска веб-сайтов. Фирма находится в Менло-Парке, в штате Калифорния, но здесь, на озере Вашингтон, этот делец строит дом и обещает пожертвовать населению ровно столько денег, сколько вложит в свой особняк.
«Контакт с социальной средой» — вот его выражение. Утверждает, будто с юных лет влюблен в литературу. А еще он индийского происхождения.
— Краснокожий, что ли?
— Да не индейского, а индийского. И в Харроу[17] когда-то учился.
Скотт-Райс аккуратно застегнул пуговицу на рубашке.
— Тогда он должен благоволить английским авторам.
— Английским, японским, южноамериканским — каким угодно. Он хочет, чтобы Вашингтонский университет оставил «глобальный след» в области современной литературы. Таковы планы нашего благотворителя.
— Он, значит, в Харроу учился?
— А потом, кажется, поступил в Стэнфорд. Или в Миддлберийский колледж. Куда-то туда.
— Сколько вы пообещали Делилло?
— Тридцать пять тысяч для начала, но, возможно, придется выложить больше.
— Боже. — Таким голодным Скотт-Райс не выглядел даже в начале ужина.
Трудно будет ему объяснить, подумал Том, что под словом «писатели» Шива Рэй подразумевал лауреатов Нобелевской премии или по крайней мере вероятных претендентов на нее, а не публику вроде Скотт-Райса. Даже на Дона Делилло индуса еле-еле уломали.
Популярный современный венгерский драматург — автор пьесы «Проснись и пой», сценария к известному фильму «История моей глупости» — предстает перед советскими читателями как прозаик. В книге три повести, объединенные темой театра: «Роль» — о судьбе актера в обстановке хортистского режима в Венгрии; «История моей глупости» — непритязательный на первый взгляд, но глубокий по своей сути рассказ актрисы о ее театральной карьере и семейной жизни (одноименный фильм с талантливой венгерской актрисой Евой Рутткаи в главной роли шел на советских экранах) и, наконец, «Был однажды такой театр» — автобиографическое повествование об актере, по недоразумению попавшем в лагерь для военнопленных в дни взятия Советской Армией Будапешта и организовавшем там антивоенный театр.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На самом деле, я НЕ знаю, как тебе помочь. И надо ли помогать вообще. Поэтому просто читай — посмеемся вместе. Тут нет рецептов, советов и откровений. Текст не претендует на трансформацию личности читателя. Это просто забавная повесть о человеке, которому пришлось нелегко. Стало ли ему по итогу лучше, не понял даже сам автор. Если ты нырнул в какие-нибудь эзотерические практики — читай. Если ты ни во что подобное не веришь — тем более читай. Или НЕ читай.
Макс жил безмятежной жизнью домашнего пса. Но внезапно оказался брошенным в трущобах. Его спасительницей и надеждой стала одноглазая собака по имени Рана. Они были знакомы раньше, в прошлых жизнях. Вместе совершили зло, которому нет прощения. И теперь раз за разом эти двое встречаются, чтобы полюбить друг друга и погибнуть от руки таинственной женщины. Так же как ее жертвы, она возрождается снова и снова. Вот только ведет ее по жизни не любовь, а слепая ненависть и невыносимая боль утраты. Но похоже, в этот раз что-то пошло не так… Неужели нескончаемый цикл страданий удастся наконец прервать?
Анжелика живет налегке, готовая в любой момент сорваться с места и уехать. Есть только одно место на земле, где она чувствует себя как дома, – в тихом саду среди ульев и их обитателей. Здесь, обволакиваемая тихой вибраций пчелиных крыльев и ароматом цветов, она по-настоящему счастлива и свободна. Анжелика умеет общаться с пчелами на их языке и знает все их секреты. Этот дар она переняла от женщины, заменившей ей мать. Девушка может подобрать для любого человека особенный, подходящий только ему состав мёда.
В сборник "Ковчег Лит" вошли произведения выпускников, студентов и сотрудников Литературного института имени А. М. Горького. Опыт и мастерство за одной партой с талантливой молодостью. Размеренное, классическое повествование сменяется неожиданными оборотами и рваным синтаксисом. Такой разный язык, но такой один. Наш, русский, живой. Журнал заполнен, группа набрана, список составлен. И не столь важно, на каком ты курсе, главное, что курс — верный… Авторы: В. Лебедева, О. Лисковая, Е. Мамонтов, И. Оснач, Е.
Головокружительная литературная мистификация…Неприлично правдоподобная история таинственной латинской рукописи I в. н. э., обнаруженной в гробнице индейцев майя, снабженная комментариями и дополнениями…Завораживающая игра с творческим наследием Овидия, Жюля Верна, Эдгара По и Говарда Лавкрафта!Книга, которую поначалу восприняли всерьез многие знаменитые литературные критики!..
Таинственная история НЕДОПИСАННОГО ПОРТРЕТА, связавшего судьбы слишком многих людей и, возможно, повлиявшего на судьбу Англии времен Революции и Реставрации…Единство МЕСТА, ВРЕМЕНИ и ДЕЙСТВИЯ? Нет. ТРИЕДИНСТВО места, времени и действия. Ибо события, случившиеся за одни сутки 1680 г., невозможны были бы без того, что произошло за одни сутки 1670 г., а толчком ко всему послужили ОДНИ СУТКИ года 1650-го!
Второе путешествие китайского мандарина из века десятого — в наши дни.На сей раз — путешествие вынужденное. Спасаясь от наветов и клеветы, Гао-дай вновь прибегает к помощи «компаса времени» и отправляется в 2000 год в страну «большеносых», чтобы найти своего друга-историка и узнать, долго ли еще будут процветать его враги и гонители на родине, в Поднебесной.Но все оказывается не так-то просто — со времени его первого визита здесь произошли Великие Перемены, а ведь предупреждал же Конфуций: «Горе тому, кто живет в эпоху перемен!»Новые приключения — и злоключения — и умозаключения!Новые письма в древний Китай!Герберт Розердорфер — один из тончайших стилистов современной германоязычной прозы.
Замок ди Шайян…Островок маньеристской изысканности, окруженный мрачной реальностью позднего Средневековья.Здесь живут изящно и неспешно, здесь изысканная ритуализированность бытия доходит да забавного абсурда.Здесь царят куртуазные нравы, рассказывают странные истории, изобретают удивительные механизмы, слагают дивные песни, пишут картины…Здесь счастливы ВСЕ – от заезжих авантюристов до изнеженного кота.Вот только аббаты, посланные в ди Шайян, почему-то ВСЕ УМИРАЮТ и УМИРАЮТ…Почему?!.