Как прелестна роза - [89]

— Я хочу, чтобы ты знала, девушка, — как бы давясь словами, заговорил он, задержавшись на пороге, — однажды ты все мне расскажешь. Я поверю тебе, и мы больше никогда не будем касаться твоего прошлого. Я просто хочу, чтобы ты это знала. — Так же неожиданно, как и остановился, Маколей покинул комнату, должно быть рассудив, что остальное доскажет Кристал, когда вновь будет держать ее в своих объятиях.

Крисгал встала с кровати спустя несколько минут после ухода Маколея. Мысли путались, сердце сжимал страх. Она не знала, что теперь делать. Ей было больно, тяжело видеть, как Маколей отказался от всего, во что свято верил. Она сразу же подумала, что нужно уезжать из Нобла, бежать от Кейна, попытаться затеряться в каком-нибудь отдаленном районе, там, где она сможет позабыть о его существовании, исчезнуть из его памяти. Но девушка понимала, что это невозможно. Она не в состоянии будет позабыть Маколея, как бы далеко ни уехала. Когда он прибыл в Нобл, она была напугана, потрясена, с ума сходила, не зная, как улизнуть из города. Теперь же она связана с ним неразрывными узами. Она любит его, и идти ей некуда, да и средств на дорогу нет. Так что остается только одеться и ждать его возвращения.

Маколей отсутствовал около часа, а вернувшись, повел Кристал в салун Фолти. В зале сидели всего два посетителя — старый горняк по фамилии Брайтсен и Ян Петерсон. Диксиана находилась в своей комнате наверху; Айви они встретили на кухне. Мулатка и подала им ужин. Беседа не клеилась. Кристал видела, что Айви жутко боится шерифа, и Фолти был напуган до смерти после разговора с Маколеем. Что он сказал хозяину салуна, девушка не знала, но тот чуть ли не поклонился ей, когда она вошла в кухню. Теперь уж, конечно, она избавлена от просьб и уговоров водить в свою комнату клиентов; скорее даже, Фолти — судя по выражению его лица — убил бы ее на месте, изъяви вдруг она сама подобное желание.

Айви почти сразу же ушла из кухни, и Фолти отправился в зал обслуживать посетителей. Кристал и Маколей ужинали в молчании. Разумеется, до ресторана «Дельмоникос» салуну Фолти далеко: здесь нет белоснежных льняных скатертей и серебряных подсвечников — они сидят у теплой печки за простым Деревянным столом при свете обычной лампы с потрескивающим огоньком. Но Кристал, как ни странно, это нисколечко не огорчало. Будущее — бесформенное грозовое облако, зависшее над горизонтом, — вселяло в нее страх. Когда-нибудь это облако доплывет до нее, а сейчас она вполне довольна тем, что глядит в глаза Кейна, утратившие привычную холодность. В данный момент большего ей и не нужно.

Они поднялись в спальню. Из-за деревянной стенной перегородки доносились смех и болтовня Дикси, развлекавшей кого-то из клиентов. Кейн молча раздел девушку, и они предались любовным утехам, тихо, беззвучно, не позволяя вырваться ни единому вздоху, как бы не желая делиться минутами счастья с соседями за стеной. Однако своими молчаливыми ласками Маколей очень быстро довел ее до оргазма, и, когда их распаленные страстью тела сплелись во второй раз, сердце Кристал едва не лопалось от ненасытного влечения к Маколею и горькой радости — горькой от сознания того, что она вновь изведает нечто восхитительное, сладостное, но дарованное ей — это ясно как Божий день — на короткий срок.

Страсть остывала медленно. Через некоторое время Кейн прижал к себе Кристал и заснул. Его ровное, глубокое дыхание действовало умиротворяюще. Прильнув к груди Маколея, девушка вслушивалась в уверенные, энергичные толчки его сердца и пыталась внушить себе, что следующий день будет таким же замечательным, как и минувший. И что честный, благородный мужчина может навсегда отказаться от чести, позабыть про чувство долга.

Глава 19

Когда Кристал проснулась, Маколея в комнате не было. Утро опять выдалось солнечным. Яркие лучи, отражаясь от снега, белым пламенем заливали спальню, расчертив на квадраты одеяло, на которое отбрасывала тень оконная рама. С улицы доносилось знакомое «кап-кап-кап» — свисающие с крыши сосульки начали подтаивать. Сегодня будет теплее, но до весны еще далеко.

Девушка дотянулась до подушки Маколея. То место, где он спал, было холодным. Значит, он встал давно.

Кристал вскочила с кровати и быстренько оделась. Ей не терпелось поскорее увидеть Маколея, однако Девушка медлила покидать комнату. Рано или поздно, но она расскажет Маколею то, что должна рассказать. Это неизбежно. Кристал надолго погрузилась в размышления, сидя у окна с фотографией, на которой была запечатлена с сестрой. Даже думать тяжело о том, чтобы поведать ему о своем прошлом, — но только потому, что оно омрачено горем и кошмаром. А вот счастливыми, радостными минутами из своего Детства она с удовольствием бы с ним поделилась.

Девушка провела пальцем по изображению Аланы, как бы погладив сестру по щеке. По правде говоря, радости и веселья в ее жизни было много. Может быть даже слишком много; наверное, Бог рассердился на нее, и теперь она расплачивается за былое счастье. Кристал, отмахнувшись от такой вздорной мысли, вновь устремила взгляд на дагерротип, и на ее губах заиграла пронизанная горечью мечтательная улыбка: она вспомнила несколько особенно приятных эпизодов той поры, когда они с сестрой были совсем еще малышками. Мама регулярно приносила домой выпуски журнала «Гоудиз лэйдиз бук» с нарисованными куклами на задней обложке, которых миссис ван Ален позволяла дочерям вырезать. Каждый раз, взяв с девочек слово не попортить другие страницы, она торжественно вручала им свои ножницы для рукоделия. Кристал и теперь, словно наяву, видела замысловатые туалеты, которые они с Аланой мастерили для бумажных кукол: сшитые из синего бархата костюмы для верховой езды и элегантные шляпки-цилиндры с сеточками, бальные платьица из розовой тафты с оборками из алансонского кружева и пышные с длинными-предлинными шлейфами свадебные платья из белого атласа — самые красивые из всех нарядов. Облаченные в старомодный кринолин, ее бумажные невесты напоминали крошечные колокольчики ландышей. Кристал их обожала. Но еще больше она обожала свою мать за то, что та не забывала каждый месяц приносить дочкам журнал с куклами.