Как прекрасно светит сегодня луна - [5]

3. Тихая минута

Золотым осенним утром 1986 года семидесятилетняя поэтесса Маро Маркарян сидела в глубоком кресле в большой комнате, залитой солнечным светом, погруженная в некое грустное раздумье. Фея, охраняющая дом Маро, находилась поблизости. И когда залетала в самое веселое место квартиры — на кухню, кружилась там вокруг стройной изящной вазы, привезенной когда-то Маро из Тифлиса вместо приданого, — на белых стенах этой вазы в бесконечном движении по кругу шествовал караван верблюдов, — залетала сквозь щель в громоздкий кухонный шкаф, выкрашенный белой краской, заставленный всевозможной посудой — особенно ей нравились китайский чайник из тонкого прозрачного фарфора и голубая причудливая керамическая ваза из Прибалтики. Заглядывала в водопроводный кран, прислушиваясь, не слышна ли вода — но нет, вода не была слышна, она появлялась здесь лишь в шесть часов утра или в двенадцать ночи. Фея кружилась вокруг электрической лампочки, висевшей под самым потолком над большим столом, уставленным бесчисленными чашками, тарелками, хлебницей, сухарницей, золотистыми яблоками, темно-красными гранатами, оранжевой хурмой, рахат-лукумом в коробочке, выложенной тонкой папиросной бумагой, орехами в шоколаде, темно-синими кистями винограда на керамическом блюде, над кастрюлей с бульоном — на тот случай, если явится в дом кто-то очень голодный и нетерпеливый… Покружившись над этим изобилием, над пиршественным столом, достойным кисти самого Мартироса Сарьяна, фея устремлялась по длинному темному коридору в большую комнату, залитую осенним солнцем, к неподвижной Маро, сидевшей в кресле… Но Маро как будто не замечала ее… Фея подлетала к одной из стен, на которой висела картина: на ней была изображена молодая женщина с ребенком на руках, бредущая по пустынной дороге из сонной деревни… На второй стене висела картина, написанная сыном Маро: в жемчужно-серебристо-розоватом пространстве стояли напротив друг друга два изящных, похожих и непохожих на людей существа, вели меж собой учтивую беседу — то были нежные речи, взаимное любование, восхищение… На третьей стене висела смешная картина «Дерево-букет» и милая картина «Разноцветные крыши»… В комнате было еще много других картин, в углу, на полу, приставленных к стене. Их негде было повесить, каждой требовалась отдельная стена… С каждой была связана какая-нибудь трогательная история. Это был или дар дружбы, любви, привязанности или неожиданная покупка дочери Анаит, один из ее безрассудных поступков, когда ее желание непременно видеть перед собой эту «необыкновенную картину», поразившую воображение, было совершенно непреодолимо. Иногда даже вопреки эстетическим воззрениям брата-художника, вопреки желанию самой Маро… Но в конце концов всегда оказывалось, что картины всем в доме нравятся и расставаться с ними никто не хочет…

Маро, сидевшая в это утро в кресле в окружении этих картин и привычных вещей, казалось, не замечала ни картин, ни некоторого беспорядка в комнате, ни яркого солнца, льющегося через широкие окна с раздвинутыми шторами… Лицо ее было грустно. Она думала о том, как много надо успеть сделать, как мало осталось сил. Сколько неразобранных рукописей, листов бумаги лежат на полках в шкафу. Успеет ли она сделать все, что задумала?.. Мысли Маро устремились к двум дорогим людям. К божественному человеку по имени Уильям Сароян, чьи слова, движения, поступки были так естественны! Воистину этот человек был воплощением Мудрости, Мужества, Доброты… И еще — Беник, брат Беник, непроходящая боль. Большую часть жизни провел он в общении со звездами… Как горько сознавать, что больше никогда не увидеть их лиц, не услышать их голосов! Если бы снова свидеться! Но — как? В каких мирах?

Тут тишину дома прервал требовательный стук в дверь. Маро поднялась и пошла открыть. В комнату ворвалась, влетела, впорхнула Арч, пятилетняя внучка Маро, легкая, стремительная, с сияющими глазами.

— Маро, ты знаешь, что такое душа? — спросила она, поднимая свою кудрявую головку, глядя широко распахнутыми глазами прямо в лицо Маро. — Оказывается, у каждого человека есть душа! Где твоя душа, знаешь?

— Моя? — улыбнулась рассеянно Маро.

— Моя — вот здесь! — Она поцеловала Маро и заторопилась. — Сын тети Джеммы, Арамик, сказал мне: выходи играть во двор. Он в меня, наверное, влюблен.

И Арч, схватив со стола яблоко, потом, вернувшись, схватив второе яблоко, для Арамика, выбежала из комнаты.

Скоро снизу, со двора, раздался ее звонкий радостный голосок.

— Душа моя, ты здесь? — прошептала Маро. — Давай не будем грустить, будем радоваться! Радоваться этому золотому дню, моей маленькой Арч, всем близким и родным, моим друзьям, всем тем, кого я помню и люблю! Ведь пока живем на этом свете — каждый день для нас — праздник. Разве не так?!..

Ни суббота, ни воскресенье

Мама лежала на диване и читала французскую книжку, а Илюша Андреевич, он же Ямочкин, Смехунчик, Мудрейкин, Умейкин, Фараон, Тутанхамон и Крепкий Орешек, стоял возле окна в спальне и завывал.

— У-у! — завывал он. — У-у! Если нет ветра на улице, приходится делать ветер дома.

Но мама не ответила, она читала французскую книжку.