Как повесить ведьму - [2]

Ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь звал папу сокращенным именем.

– Ох… Сэм. Все зовут меня Сэм.

– Глупости какие. Это мальчишеское имя. А ты такая красотка! Худовата, конечно, но… – Соседка делает шаг назад, оглядывая меня с головы до ног. – Но это мы исправим в кратчайшие сроки. – И она разражается звонким смехом.

Я улыбаюсь, хоть и не уверена, следует ли принимать эти слова за комплимент, – просто есть что-то заразительное в ее счастье. Соседка продолжает свой осмотр, и я смущенно скрещиваю руки на груди. Сумка спадает с плеча, всем весом потянув вперед. Я спотыкаюсь.

– Джексон! – кричит соседка в сторону своего голубого домишки, ни слова не сказав о моей неуклюжести. Я хватаю сумку за ремень, и тут из дома появляется парень лет семнадцати на вид. – Возьми у Саманты вещи.

Парень подходит ближе, песочные волосы падают ему на глаза. Ярко-голубые глаза. Уголок его рта слегка поднимается в полуулыбке, и я не могу отвести взгляда. Я что, краснею? Боже, как стыдно! Он тянется к сумке, неуклюже повисшей у меня на локте. Я закидываю ремень на плечо.

– Не нужно, все нормально.

– Это мой сын Джексон. Разве не очаровашка? – Она легонько похлопывает его по щеке.

– Мам, ну хватит, – протестующе мычит Джексон.

У меня эта картина вызывает улыбку.

– Так вы знакомы с моим отцом?

– Разумеется. И с твоей бабушкой. Последние годы я заботилась о ней и об особняке. В этом доме я знаю каждый уголок, – говорит соседка, подбоченившись.

К нам подходит хмурая Вивиан.

– Миссис Мэривезер? Мы разговаривали с вами по телефону. – Она делает паузу. – Полагаю, ключи от дома у вас?

– Да, конечно. – Порывшись в кармане фартука, миссис Мэривезер извлекает на свет связку ключей, которые от долгих лет использования кое-где протерлись до блеска, и кидает взгляд на часы. – Мне вот-вот доставать из духовки шоколадные круассаны. Джексон покажет вам…

– Нет, ничего страшного. Мы сами можем тут осмотреться.

В ответе Вивиан слышна категоричность. Она не доверяет излишне дружелюбным людям. Как-то раз она уволила швейцара, который просто угощал меня конфетами.

– Миссис Мэривезер, – говорю я, – вы знаете, где была комната папы?

Соседка сияет от удовольствия.

– Ее уже подготовили для тебя. По лестнице наверх, затем налево и прямо до конца коридора. Джексон тебя проводит.

Вивиан отворачивается от миссис Мэривезер, даже не попрощавшись. Мы идем к двери следом за ней. Когда заходим в дом, Джексон окидывает меня внимательным взглядом.

– Никогда раньше тебя здесь не видел.

– Я никогда раньше сюда и не приезжала.

– Даже когда бабушка была жива? – Он с тихим щелчком закрывает за нами дверь.

– Мы ни разу не встречались. – Странно это признавать.

В передней навалены коробки – личные вещи, перевезенные из Нью-Йорка. Узнав, что в этом доме уже есть мебель, Вивиан продала все тяжелое и громоздкое.

Мы проходим на свободное от коробок место. В передней бабушкиного дома глянцевый деревянный пол, кованая люстра и огромная лестница на второй этаж. Тонкие каблучки Вивиан уже цокают где-то в левом коридоре – этот звук всегда следует за ней словно тень. В детстве, прислушавшись, я могла отыскать ее по стуку каблуков, даже если зал полон женщин на шпильках. Не удивлюсь, если Вивиан даже спит в туфлях.

Я наконец осматриваю новый дом. На стенах висят картины в позолоченных рамах, между ними бра с лампочками в форме свечей. Все вокруг старинное, мебель сделана из темного дерева – полная противоположность нашей современной нью-йоркской квартиры. «Словно прямиком из сказок», – думаю я, рассматривая изогнутую лестницу, ее полированные деревянные перила и персидский ковер, укрывающий ступени.

– Сюда. – Джексон кивает в сторону лестницы. Он забирает у меня сумку и первым идет наверх.

– Я и сама могла донести.

– Знаю. Но не хочется, чтобы ты упала. Лестницы опасней подъездных дорожек.

Значит, он все же видел, как я споткнулась.

Джексон улыбается, заметив мое выражение лица. Этот наглец слишком самоуверен. Иду за ним, крепко держась за перила на случай, если неуклюжесть решит выйти на бис. На втором этаже Джексон поворачивает налево. Мы минуем спальню, где стоит кровать с балдахином – безумная мечта любой малолетки – и покрывалом винного цвета. Следом идет уборная с огромной ванной на когтистых лапах и зеркалом в позолоченной раме.

Он останавливается только в конце коридора, перед маленькой дверью, которой не помешал бы слой свежей краски. Ручка ее сделана в форме цветка с блестящими латунными лепестками. Это маргаритка? Я поворачиваю ручку, рассохшееся дерево двери потрескивает, когда та распахивается.

Сдержать вздох не получается.

– Нравится? – спрашивает Джексон. – Мама всю неделю готовила комнату для тебя, перетаскивала мебель и приводила ее в порядок.

Справа от меня стоят кровать из темного дерева – четыре ее столбика изукрашены резными цветами – и туалетный столик с таким же цветочным узором и мраморной столешницей, а рядом – изысканная прикроватная тумбочка со старой лампой из желтого стекла. Прямо передо мной старинный платяной шкаф. Обожаю такие! У кровати лежит маленький светлый коврик, чтобы ноги не мерзли холодными утрами. А рядом с окном стоит диванчик с белыми кружевными подушками, с которого открывается прекрасный вид во двор.