Как писать книги - [38]
То есть, говоря коротко: да, я использовала обсценную лексику; да, без нее запросто можно обойтись, используя имитацию; нет, ничего особенного она тексту не придает, т. к. смысл не в ней — она лишь приправа, и при том чересчур острая для некоторых читателей.
В межавторском проекте, в фэнтезийном проекте, который предназначен для отдыха и нередко для чтения подростками, обсценная лексика, на мой взгляд, недопустима. Пользуемся имитацией, она ничуть не хуже.
А вот теперь — об имитации.
Мы сами не замечаем, но наша речь построена на том факте, что человечеством прочитана Библия. Неважно, читал ли Библию отдельно взятый гражданин, Вася Пупкин или мистер Смит, — она прочитана носителями языка в целом. Соответственно, мы постоянно пользуемся цитатами оттуда: про верблюда и игольное ушко, про бревно в своем глазу, про «не рой другому яму» и т. п. Но это еще ничего, это можно преподнести как народную мудрость шемитов, кушитов и даже киммерийцев. В конце концов, народная мудрость — она на то и народная-международная, здравый смысл — категория очень старая, ему не указ даже границы между мирами. Но вот ругательства!
«Черт!» — машинально вскрикивают фэнтезийные герои. Нет черта, ребята, ругайтесь по-другому.
«Упаси боже!» — вздыхают они. Ребята, вы живете в мире политеизма.
«Бог знает что такое», «черт знает что такое», говорят они.
Я заменяю эти выражения на «боги мои, что тут творится», «разрази тебя гром», «проклятье», «чума на твою голову». Можно поискать другие, столь же добрые пожелания.
Некоторые авторы заменяют «черта» на «Сета». Да, Сет — очень злой бог. Он превращается в гигантскую змею, жрет все, что движется. И даже собственных адептов. Но нельзя забывать, что Сет — не всеобъемлющее создание. Вот черт — он одинаковый для всего человечества. И Бог — один для всего человечества. Так — только для цивилизации монотезима. Хайборийский мир — политеистичен. Сет имеет хождение только в Стигии, а в Киммерии он ничто. Поэтому если какой-нибудь киммериец или там бритунец говорит «Сет его знает» — это звучит неестественно. Для бритунца или киммерийца должен быть какой-то другой божок, который олицетворял бы злую силу. И действительно бы такой силой являлся.
В Киммерии, как известно, главное божество — Кром. Очень неприветливый бог, которому нет дела до созданных им существ. Создал — и барахтайтесь как умеете.
Имя «Кром» — боевой клич Конана.
«— Кром! — взревел киммериец, бросаясь в атаку».
Иногда Конан в гневе призывает Крома, а потом нападает на обидчика. Здесь «Кром» звучит грозно, яростно. И автор наивно пишет: «Кром! — выругался Конан». Это распространенная ошибка, поэтому я о ней говорю. Имя божества не может быть ругательством. Даже имя Сета. Нельзя сказать: «Сет! — выругался Конан» или «…выругался темный маг Аль-Киир».
Следует также избегать слова «окрестил» в смысле «назвал», «дал прозвище». «Из-за невысокого роста Конан мысленно окрестил незнакомца пиктом».
Сочинение новой терминологии и злоупотребление терминологией определенного мира — еще одна проблема из разряда «быть или не быть?»
В 1995 году, когда я написала роман «Ульфила» — мой единственный чисто исторический роман, без всякой примеси фэнтези, — его даже подумывали издать. Редактор редактировал, корректор корректировал, но потом издатель передумал, и книга вышла десятью годами позднее.
В редакции произошел разговор, во время которого меня пытались уличить в том, что я плохо разбираюсь в реалиях древнеримского мира. Описываю римлян прямо как каких-то американских наемников. «Почему они ходят у тебя в сапогах?» — «А в чем ходили римляне?» — «В сандалиях». — Нет, товарищи, римляне ходили в том, что у них называлось «калигами». Знаете такого императора — Калигулу? Его прозвище означает — «Сапожок». Под воздействием такого аргумента мой оппонент притих. Но тут же оживился (бывают такие мужчины в редакциях, которые считают своим долгом непременно уличить женщину-писательницу в каком-нибудь косяке). «А вот почему ты пишешь, что римляне ходили в куртках?» — «Могу написать, что в лориках». — «А что такое лорика?» — «Куртка».
Не хочу сказать, что была абсолютно права, приближая римлян к нашему времени и используя замену римских слов русскими, общеупотребительными. Не вполне прав был и оппонент. Вопрос навек остается открытым.
В историческом романе необходимо какое-то количество слов, принадлежащих не к нашему, а к описываемому миру. Об этом хорошо говорил И.Ефремов в предисловии к «Таис Афинской». Он говорил, что вначале читатель, быть может, испытает некоторые трудности, постоянно встречаясь с незнакомыми словами. Но он специально все эти слова поместил в первые главы и дал им там объяснение, чтобы потом уже читатель свободно ориентировался в представленном ему мире. И действительно, все термины, введенные автором в «Таис», мгновенно усваиваются и потом уже читатель чувствует себя среди всех этих гетер и диадохов совершенно своим человеком. Вот пример того, как писатель блестяще разрешил проблему.
Необходимо учитывать, что читатель многие термины уже знает. Ему знакомы гизарма, меч в полторы руки, багинет, он в курсе, что такое барбетта, как выглядит максимилиановский доспех, что кладут в реликварий и т. п. Знает он, кого из центурионов называют примипилом, чем командует легат, сколько душ в легионе и что такое ала. Наиболее продвинутые даже знают, что римские солдаты начиная с определенной эпохи НОСИЛИ ШТАНЫ! В общем, подкован наш читатель, по меньшей мере на два копыта. Поэтому не рискуйте получить этими копытами по голове, не объясняйте ему общеизвестное. Добавьте пару-тройку менее известных терминов и погарцуйте рядом; на этом — всё.
Анна Викторовна безумно любила музыку, и в свои пятьдесят с лишним лет все с той же страстью, что и двадцатилетняя девушка вслушивалась в звуки незамысловатых мелодий. Даже оставшись без радиоприемника, она специально возвращалась домой через Александровский парк, чтобы насладиться мелодиями, доносящимися из находящихся рядом кафе. Но Анна Викторовна даже не подозревала, какие чудеса может сотворить с ней музыка…
Роман, который не оставит равнодушным никого... Городская сказка, перенесенная на страницы и немедленно зажившая собственной жизнью. Поразительно точный срез нашей с вами действительности, чем — то напоминающий классическое `Собачье сердце` — но без злобы, без убивающего цинизма. Книга, несущая добро, — что так редко случается в нашей жизни.
Роман "Анахрон-2" нельзя четко отнести ни к одному из известных жанров литературы. Это фантастика, но такая реальная и ощутимая, что уже давно перетекла в реальную жизнь, сделавшись с ней неразделимым целым. В какой-то мере, это исторический роман, в котором неразрывно слились между собой благополучно ушедший в историю Питер XX столетия с его перестроечными заморочками и тоской по перешедшему в глубокий астрал "Сайгону", и быт варварского села V века от Рождества Христова. Это добрая сказка, персонажи которой живут на одной с вами лестничной площадке, влюбляются, смеются, стреляют на пиво или… пишут роман "Анахрон"…И еще "Анахрон" — это целый мир с его непуганой наивностью и хитроумно переплетенными интригами.
Альтернативная история, знакомо-незнакомые события, причудливо искаженные фантазией... Мир, где любое народное поверье становится реальностью... Здесь, по раскисшим дорогам средневековой Германии — почти не «альтернативной», — бродят ландскнехты и комедианты, монахи и ведьмы, святые и грешники, живые и мертвые. Все они пытаются идти своим путем, и все в конце концов оказываются на одной и той же дороге. Роман построен как средневековая мистерия, разворачивающаяся в почти реальных исторических и географических декорациях.
Действие дилогии «Завоеватели» и «Возвращение в Ахен» разворачивается в мирах Реки Элизабет — волшебных и в то же время реалистичных. Это история парадоксальных взаимоотношений Добра и Зла, воплотившихся в двухпоследних великих магов этих миров — вечных противниках, которые уже не могут существовать друг без друга...
Со времен графа Дракулы вампиры не перестают волновать воображение людей, и одной из главных причин этого интереса, несомненно, служит эстетическая сторона: вампир всегда красив, аристократичен и загадочен. С другой стороны, он все-таки убийца… Неужели не может быть «хороших вампиров»? А если такое возможно – то как это могло бы осуществиться «технически»?Нашумевший сериал «Дневники вампира», действие которого происходит в городке Мистик Фоллс, Вирджиния, в наши дни, пытается ответить на этот вопрос.
Самые передовые западные страны капиталистической формации, которые обязаны согласно всем догмам демонстрировать господство "свободного труда", применяли рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.