Как он похож на ангела - [35]

— Это хорошо, — сказал Куинн. — Особенно если ему не всегда везет.

— С десятью миллионами везенье не обязательно. Так что, пойти, сделать тебе рекламу?

— Подработать не мешает.

— Заметано. Я пошел. Начнешь работать прямо сейчас?

— А почему бы и нет? — сказал Куинн, подумав: «Куда мне, собственно, спешить? О'Горман в аду, Сестра Благодать в Уединении, Альберта Хейвуд в тюрьме. Дней пять у меня действительно есть».

— Ты многих рыбаков здесь знаешь? — спросил он Юргенсена.

— В лицо всех, по имени — почти всех.

— Что ты можешь сказать о человеке по фамилии Агила?

— Фрэнк Агила? У него баркас «Руфь». Вон он стоит, у дальнего причала, сразу за шлюпкой с синей полосой на борту. Видишь?

— Вроде бы да.

— Почему тебя интересует Агила?

— Он шесть лет назад женился на Руфи Хейвуд. Не знаешь, как они живут?

— Очень неплохо, — сказал Юргенсен. — Я ее часто вижу. Она помогает Фрэнку чинить сети, баркас у них как игрушка. Люди они симпатичные, тихие, живут сами по себе… Пойдем, отведу тебя в контору. Жди меня там, пока я буду обхаживать Конноли. Напечатай на машинке пару рекомендательных писем, доставь адмиралу удовольствие. Но особо не старайся, к двенадцати он обычно так надирается, что читать не может.

Когда Юргенсен ушел, Куинн полистал телефонный справочник, набрал номер Агила, и женщина, назвавшаяся приходящей няней, сообщила, что мистер и миссис Агила уехали на несколько дней в Сан-Педро.

Подходя к «Красе морей», Куинн наблюдал, как человек в комбинезоне закрашивает название на борту, а перегнувшийся через перила Конноли кричит, чтобы тот поторапливался.

— Мистер Конноли? — спросил Куинн.

— Куинн?

— Да.

— Вы опоздали.

— Мне нужно было расплатиться в мотеле и отвести машину на стоянку.

— Не торчите там внизу, — сказал Конноли. — Никто вас на руках сюда не поднимет.

Идя вверх по трапу, Куинн уже не сомневался, что работа будет не такой приятной, как расписывал Юргенсен.

— Садись, Куинн, — сказал Конноли. — Этот, как его, который лодками торгует, объяснил тебе, в чем дело?

— Да.

— Женщины знают только, как яхта называется, больше они ничего не замечают, вот я и решил изменить название. Неплохо придумано, а?

— Тянет на Нобелевскую премию.

Конноли закинул ногу на ногу и почесал большой красный нос.

— Значит, ты из тех остряков, которые вякают, когда надо и не надо?

— Да, я из тех.

— Запомни, Куинн, здесь шучу я. И каждый раз, когда я шучу, все смеются.

— За живот хвататься надо?

— Ой не нравишься ты мне, ой не нравишься… Но несколько дней я тебе, так и быть, даю.

— Справедливое решение.

— А я справедливый человек. Очень справедливый, вот чего не понимает эта сука Элси! Если бы она не хапала, я бы ей сам отдал, если бы она не вопила, что я погубил ее карьеру, я бы ей карьеру на блюдечке принес, как мороженое!.. Этот тип сказал, что ты играешь в карты.

— Да.

— На деньги?

— На деньги.

— Тогда пошли в каюту.

Все последующие дни протекали так же, как этот. Утром Конноли был относительно трезв и говорил о том, какой он хороший человек и как плохо к нему относится Элси. Днем они с Куинном играли в кункен, пока Конноли не засыпал за столом, и тогда Куинн клал его на кушетку, а сам поднимался с биноклем на палубу и смотрел, не появились ли на борту «Руфи» хозяева. Вечером Конноли начинал пить и говорил, какая хорошая женщина Элси и как он плохо к ней относится. У Куинна создалось впечатление, что есть два Конноли и две Элси. Утреннему, хорошему Конноли следовало бы жениться на вечерней, хорошей Элси, и они бы отлично ужились.

На четвертый день, когда Конноли храпел на кушетке, Куинн поднялся на палубу и увидел, что капитан по имени Макбрайд и двое матросов, которых он раньше не замечал, готовятся к отплытию.

— В полночь снимаемся, — сказал Макбрайд Куинну. — Идет хорошая волна. Где Нельсон?

— Спит.

— Значит, можно поработать. Останешься с нами, Куинн?

— А куда вы направляетесь?

— Секрет. Нельсон уходит от противника. К тому же у него есть милая привычка в последний момент отменять приказ.

— Мне нужно знать, куда я еду.

— Зачем? Прокатишься, да и все.

— Откуда вдруг прилив нежности ко мне, капитан?

— Ненавижу кункен, — ответил Макбрайд. — Когда с ним играешь ты, я свободен.

Куинн навел бинокль на «Руфь». Там он по-прежнему никого не увидел, но к баркасу был привязан ялик, которого не было накануне. Минут через десять на палубе появилась женщина в джинсах и майке. Она повесила на поручень что-то вроде одеяла и скрылась.

Куинн подошел к Макбрайду.

— Если Конноли проснется, скажи, что у меня дело на берегу.

— Я его только что видел. Его и смерч не разбудит.

— Прекрасно.

Он зашел к Юргенсену, взял у него лодку и поплыл к «Руфи». Женщина развешивала на палубе простыни и одеяла проветрить.

— Миссис Агила? — спросил Куинн.

Она подозрительно посмотрела на него, как смотрит любая хозяйка на стоящего у порога продавца.

— Да, — ответила она, поправляя выгоревшие на солнце волосы. — Чего вы хотите?

— Я Джо Куинн. Можно мне поговорить с вами несколько минут?

— О чем?

— О вашей сестре.

На ее лице мелькнуло и исчезло удивление.

— Нет, — спокойно ответила она. — Я не говорю о своей сестре с журналистами.

— Я не журналист. И не официальное лицо. Я просто человек, которого интересует дело вашей сестры. Скоро его опять будут слушать, и, насколько мне известно, вашу сестру вряд ли отпустят.