Как он похож на ангела - [22]

— Могу я поговорить с миссис Кинг? — спросил Куинн.

— Миссис Кинг будет после обеда. Она за городом, показывает участок клиенту. Если у вас что-то срочное, позвоните мистеру Хейвуду домой, 5-0936.

— Спасибо.

Куинн набрал 5-0936 и попросил Джорджа Хейвуда.

— Он болен. — Женщина, взявшая трубку, была старой, но энергичной. — Болен и лежит в постели.

— Простите, я не мог бы поговорить с ним всего одну минуту?

— Нет.

— Это миссис Хейвуд?

— Да.

— Я в Чикото проездом и хотел бы встретиться с мистером Хейвудом по важному делу. Меня зовут Джо Куинн. Передайте ему, пожалуйста, что я остановился…

— Передам, когда сочту возможным.

И она повесила трубку, оставив Куинна в неведении, когда представится такая возможность: через час или под Рождество.

В закусочной он выпил чашку кофе и купил «Чикото ньюз». Международные события были изложены более чем скупо, страницы газеты заполняли нескончаемые, скучные списки людей, принимавших участие в нескончаемых, скучных событиях местной жизни. Ничего удивительного, что Ронда с благодарностью вспоминал об Альберте Хейвуд и О'Гормане, подумал Куинн. Второе рождение старой сенсации пришлось бы кстати. Уж она бы вытеснила с первой страницы пикник Ассоциации христианских юношей и бридж-турнир в женском клубе.

В одиннадцать часов он позвонил Ронде.

— Все в порядке, — радостно сообщил тот. — Марта, конечно, упиралась поначалу, но я ее уговорил. В двенадцать она ждет вас в кафетерии больницы, адрес: угол С-стрит и Третьей авеню. Кафетерий на первом этаже.

— Огромное спасибо.

— Вы виделись с Хейвудом?

— Нет. Он простудился, лежит в постели, и мать не пускает его к телефону.

Ронда тихо рассмеялся, будто знал секрет, о котором не хотел говорить.

— А как насчет Вилли Кинг?

— Она за городом.

— Похоже, вы выбрали неудачный момент для деловых встреч, Куинн.

— Зато Джордж Хейвуд и Вилли сочли, кажется, что для их встречи момент подходит.

— Вы подозрительный человек. Если вчера вечером в кафе все произошло так, как вы говорили, миссис Кинг ничего дурного в виду не имела. Она порядочная женщина.

— В Чикото нет непорядочных людей, — отозвался Куинн. — Надо мне у вас пожить, глядишь — наберусь порядочности.

Больница была новой. Широкие окна просторного, светлого кафетерия выходили на площадь с фонтаном. Возле одного из окон сидела за столиком Марта О'Горман, хорошенькая и аккуратная, в голубом халате. Лицо, которое в их предыдущую встречу искажал гнев, было спокойно.

Она заговорила первой:

— Садитесь, мистер Куинн.

— Спасибо.

— Так вы решили, что имеете право на вторую подачу?

— Не знаю. Судья еще не бросил на поле мяч.

Она подняла брови:

— Вы всерьез думаете, что в этой грязной игре будут судьи? До чего же вы наивны! Судьи следят, чтобы игра была честной, они одинаково защищают обе стороны. На меня и детей это не распространяется, не говоря уж о муже.

— Простите, миссис О'Горман. Я очень хотел бы… помочь.

— Те, кто хотели помочь, причинили мне больше горя, чем все остальные, посторонние.

— Тогда позвольте мне быть посторонним.

Она сидела, непреклонно выпрямившись и сжав на столе руки.

— Давайте не будем ходить вокруг да около, мистер Куинн. Что нужно той женщине, которая наняла вас?

— Я же предупредил Ронду, чтобы он никому о ней не рассказывал, — сказал Куинн, краснея помимо воли.

— Вы плохо разбираетесь в людях. Ронда болтун, каких мало.

— Ах так?

— Да. Причем болтает он не со зла — болтуны все такие добрые! — а потому, что любит посплетничать. И напечатать. Так кто эта женщина, мистер Куинн? Почему ее интересует мой муж?

— Я правда не знаю. Ронда вам, наверное, это тоже сказал?

— Разумеется.

— Я взялся узнать, где живет ваш муж, потому что сидел без гроша, — продолжал Куинн. — Эта женщина не задавала лишних вопросов, я тоже — думал, что мистер О'Горман ее родственник или старый друг, с которым она потеряла связь. Конечно, если бы я знал, в каком окажусь положении, то расспросил бы подробнее.

— Сколько времени она живет в этой секте — или общине?

— По ее словам, сын посылает ей на каждое Рождество двадцать долларов. Мне она дала сто двадцать.

— Значит, не меньше шести лет, — задумчиво произнесла Марта О'Горман. — Если они действительно живут уединенно, она могла не знать о смерти Патрика.

— Вот именно.

— Как она выглядит?

Куинн добросовестно описал Сестру Благодать.

— Не помню такой женщины, — пожала плечами миссис О'Горман. — Мы с Патриком поженились шестнадцать лет назад, и я знала всех его друзей.

— Возможно, она не совсем такая, как мне показалось. Когда на людях одинаковые серые балахоны, трудно отличить их друг от друга. Я думаю, они специально так одеваются, чтобы подавить индивидуальность. И им это удается.

Он понял, что преувеличивает, даже не кончив фразы. Сестра Благодать сохранила — хотя бы отчасти — свою индивидуальность, равно как и другие: Брат Свет Вечности больше всего на свете был озабочен тем, чтобы животные, отданные на его попечение, были сыты и ухожены, Сестра Смирение берегла детей от скверны, которая подстерегала их в школе, Брат Голос молчал, предоставив говорить за себя попугаю, Сестра Блаженство Вознесения набивала матрасы волосами других Сестер, Брат Верное Сердце брил и стриг, близоруко склоняясь над бритвой, — они навсегда останутся личностями, а не муравьями в муравейнике или пчелами в улье.