— А я твоей жене отдавал! — сказал он и отвел глаза, делая вид, что сморкается в сугроб.
Я ласково улыбнулся Витеньке.
— Витя, — сказал я ему. — Витя, неужели ты думаешь, что моя нежная, ранимая жена смогла бы позабыть вашу встречу? И разве я такой плохой муж, что не заметил бы, если б моя жена начала заикаться, а по ночам ее мучали ночные кошмары?.. Поверь мне, Витенька, я бы знал, если бы ты приходил.
Витенька поник. Витенька расстроился. Мой ответ глубоко ранил его в самое сердце. Витенька втянул носом сопли и сказал:
— Ну, Лёш, ты чо такой-то?
Из вежливости я поинтересовался у него, какой я.
Витенька засопел и гордо задрал вонючую шапку вместе с головой.
— Ты мне не друг больше. Понял? Не друг! — сказал он, прищурившись.
И развернувшись удалился, надменный, как граф Монте-Кристо, которому кто-то плюнул на сапог и который теперь затаил где-то у себя в душе и уезжает лет на десять в далекие страны, чтобы однажды вернуться и жестоко отомстить.
С тех пор он принципиально меня не замечает. Вообще. Я могу дефилировать у него перед самым носом, размахивая пачкой десяток — а он даже не пошевелится, чтобы у меня их попросить, даже если дело происходит ранним утром, даже если Витенька будет стоять на своем посту у пивного ларька.
Он помнит, что я потребую с него уплаты долга, и ненавидит меня той же трепетной и презрительной ненавистью, какой молодой повеса-гусар ненавидит старуху-процентщицу. Каждый раз, как я вижу его на улице, ноздри его приплюснутого носа начинают шумно дышать, а глаза превращаются в щелочки, и он отворачивается и делает вид, что меня вообще не существует.
Я рассказал об этом случае Сереге и Серега сказал, что непременно пойдет, найдет Витеньку и займет… нет, не просто займет, а торжественно займет ему целых пятьдесят рублей.
— Мне никакой суммы не жалко, — прочувствованно сказал Серега. — За Витькину дружбу я не пожалею и полтинника. Да, возможно, дружба его и не стоит этой суммы. Но для уверенности я отдал бы и сотню — лишь бы быть уверенным, что он и меня вычеркнет из списка своих друзей.
Вы поймите, мы с Серегой вообще-то люди не жадные. Я вовсе не сожалею о десятке. На самом деле, это было одно из самых выгодных моих финансовых вложений.
Мы с Серегой просто хозяйственные.
Вот если бы Витенька попросил бы у нас Палестину — тогда дело другое. Забирай, Витенька, хоть всю, евреев высели — и забирай.
Но вот так за здорово живешь разбазаривать нажитое непосильным трудом…
