Как мы умираем - [92]

Будучи профессором экономики, она написала книгу о долгах и развивающемся мире, изменившую многое. Это была женщина великого ума.

Она ушла на пенсию в 70 лет, но продолжила поддерживать кампанию о задолженностях стран третьего мира, выступая на международных конференциях вплоть до 80, когда умер ее муж. После этого профессор Лянг осталась одна. Ее здоровье начало ухудшаться. Остеопороз и истончение костей привели к переломам нескольких позвонков — она согнулась и уменьшилась в размере, ее подвижность стала ограниченной. Плохая циркуляция крови из-за диабета привела к появлению язв на ногах, и теперь она чаще всего сидела или лежала. В 90 лет у нее развилась катаракта, и она больше не могла читать, а чтение было ее страстью. Ей понадобилась помощь на дому, поскольку она не могла принимать ванну, есть, передвигаться и ложиться в постель без посторонней помощи. В 95 у нее начался тремор рук, и врачи диагностировали болезнь Паркинсона. Тремор означал, что она больше не может пользоваться столовыми приборами, чтобы самостоятельно питаться; включать радио тоже было проблематично. Последние несколько лет она постепенно теряла в весе. Ее великий ум был заперт в изношенном теле. Ее знали сотрудники отделений эндокринологии, неврологии и ортопедии, но не существовало такого отделения, которое могло помочь со всеми ее болезнями.

Мы впервые встретились, когда ее привезли в больницу на скорой. Моник, одна из лучших медсестер отделения, попросила совета специалиста паллиативной помощи, и я отправилась на встречу с ней.

Мария, сестра неотложного отделения, объяснила, что вопрос касается пожилой женщины с болями в спине, которая начала кричать и мешать другим пациентам в палате.

— Очевидно, она расстроена, но мы не можем с ней поговорить, — сказала Мария. — С ней приехала помощница из дома престарелых, которая говорит, что периодически такое происходит, но она тоже не знает, что делать.

Чем больше лекарств выписывают врачи одному пациенту, тем выше риск, что они некорректно будут взаимодействовать друг с другом или пациент ошибется при их приеме.

Мария выписывает миссис Лянг огромный перечень лекарств: для снижения давления, улучшения функций щитовидной железы, для костей, от болезни Паркинсона. Пациентке сложно есть, но каждый день она должна трижды принимать лекарства маленькими порциями.

Мария кивает, когда Моник говорит о проблеме с таблетками.

Мне вспоминается другая пожилая женщина, у которой был похожий список заболеваний, — я присматривала за ней, когда была начинающим доктором.

— Как вы не забываете, что и когда нужно принимать? — спросила я ту пациентку, выписывая огромный перечень из мочегонных таблеток, пилюль для сердца, стероидов, витаминов по утрам, снова таблетки для сердца и щитовидки в полдень, затем стероиды в меньшей дозировке и сердечные таблетки в обед и еще горсть лекарств перед сном. Более 30 различных таблеток в день.

Подмигнув, она попросила меня принести свою сумку из спальни и достала из нее огромную стеклянную банку — такие можно часто встретить в кондитерских магазинах, заполненных конфетами. На треть она была наполнена различными таблетками без упаковки: фиолетовыми — для щитовидки, капсулами от давления, затерянными среди множества белых, синих, желтых и розовых таблеток круглой, вытянутой, квадратной формы, плоских, с цифрами или буквами.

— Каждый раз, когда мне выписывают новое лекарство, — сказала она, — я высыпаю всю бутылочку сюда. Затем четыре раза в день я беру горсть таблеток из банки и запиваю водой. Кажется, работает!

Это действительно работало, пока в ее случайную выборку не перестали попадать маленькие белые таблетки дигоксина, поддерживающие сердечный ритм, и она оказалась в больнице. Я помню, как сильно хотела сфотографировать эту банку — символ важного урока об опасности полипрагмазии[48]. Это служило бы напоминанием о том, что, чем больше выписано лекарств, тем больше вероятность ошибки их взаимодействия, и мы должны реалистично смотреть на образ жизни пациентов, их возможность и желание принимать такое количество препаратов.

И сейчас, 20 лет спустя, в отделении скорой помощи женщина, испытывающая сложности с глотанием, вместо получения удовольствия от пищи вынуждена ежедневно пить таблетки. Неудивительно, что она кричит. Моник и я оставляем Марию на телефоне и идем искать пациентку.

В зоне для персонала есть большая доска с именами пациентов и номерами палат, но она нам не понадобилась. Звуки плача расстроенной пациентки заполняют коридор. Мы идем на звук и приходим в палату, где три женщины, подключенные к капельницам и проводам сердечных мониторов, с грустью смотрят на занавеску вокруг четвертой кровати, откуда доносятся крики, несчастные возгласы и ворчание. За занавеской мы встречаем сиделку из дома престарелых, которая сидит в пластиковом кресле и спокойно и мягко разговаривает с подопечной — известным экономистом.

Нашу пациентку вряд ли можно принять за человека. Она опирается на подушки, но из-за изгиба позвоночника ее лицо наклонено в матрас, а ноги согнуты и неподвижны из-за мышечных контрактур. Серебряного цвета волосы, до сих пор густые, свисают матовыми космами. Руки беспокойно лежат на коленях. Она — совсем другой случай, ничем не напоминающий мою живую и озорную собирательницу таблеток 20 лет назад. Мы с Моник обмениваемся взглядами. Это будет сложное испытание.