Как лечили Деда-Мороза - [7]

— Откуда вы здесь взялись? — спрашивает Наймука.

— Мы с Наташей, — говорит Маша, — шли на Кудыкины горы, а потом подул такой ветер, что занёс нас снегом…

— А потом возле сугроба медведь бродил. Видите следы, — говорит Наташа.

Посмотрели ребята на снег, а на нём следы когтистых медвежьих лап. Собаки понюхали их и зарычали, Наймука ружьё на плече поправил. А Петя и Вова переглянулись.

— Ладно, — говорит Вова. — Следы не следы, а надо дальше идти. Надевайте лыжи, Маша и Наташа, теперь нас целый отряд.

— А как же девочка Иринка? — спрашивает Маша.

— Да, да, как же Иринка? — поддерживает Наташа.

— Какая ещё Иринка?

И тогда рассказали Маша и Наташа, что здесь неподалёку стоит метеостанция, а там живёт со своей мамой девочка Иринка. Когда утром Маша и Наташа заходили к ним погреться, то Иринка плакала. Дед-Мороз заболел, папа у Иринки заболел, и никто теперь ей ёлочку не принесёт.

— Давайте мы ей срубим ёлочку, — предложила Маша.

Согласились ребята, выбрали в лесу маленькую ёлочку с зелёными лапушками и повезли её на нартах к Иринкиному дому.

А когда сквозь деревья увидели метеостанцию, Вова и Петя потихоньку отнесли ёлочку к дому и поставили возле крылечка. Поставили, а сами бегом к ребятам. Пусть девочка думает, что ёлку ей Дед-Мороз принёс.

И пошёл отряд всё на север и на север.

Шли-шли, шли-шли. Вдруг услышали — впереди ветер шумит.

— Тревога! — крикнул Вова. — Все под ёлку. Это, девочки, тот самый ветер, который вас засыпал. Его Позёмкой зовут.

Спрятался отряд под раскидистую ёлку, а Позёмка кричит:

— Сиверко! Погоди, Сиверко! Не бросай младшего братца.

А Сиверко издали отвечает:

— Давай, шевелись, не отставай! Дед-Мороз вылечился. Сейчас он нам задаст. Да быстрей ты, надо где-нибудь в овраге спрятаться.

— Братец Сиверко, — скулит Позёмка, — не бросай меня, я боюсь!

Отшумели ветры и улетели. И когда опять наступила тишина, услышали ребята звон бубенцов. Сначала одного, потом двух, трёх, четырёх. А потом столько бубенчиков зазвенело, что уже и не сосчитаешь.

Что такое? Что это так звенит?

— Смотрите, смотрите! — закричал Наймука. — Олени скачут. Сто оленей! Тысяча оленей!

— А на санях ёлки, ящики, коробки, мальчишки! — крикнул Вова.

— На первых-то санях сам Дед-Мороз! — ахнула Маша. — Я его сразу узнала.

— И я, и я узнала!

Вы уже догадались, это крикнула Наташа. Сестры всегда кричали вместе.

— Ура! — воскликнул Вова, а за ним Петя и Наймука. — Ура! Сани к нам поворачивают!

И верно. Развернулись передние олени, а за ними остальные — и прямо к ребятам.

— Стой, Ветвистые Рога! — крикнул Дед-Мороз своему оленю. — Здравствуйте, ребята! Вы тоже меня лечить идёте?

— Да, Дедушка-Мороз, к вам! А вы уже выздоровели?

— Что ж вы нас не подождали? — немножко обиделся Петя Башмачков.

— Вылечили меня, вылечили, — отвечает Дед-Мороз. — Спасибо, друзья!

А Петя спрашивает:

— Вы и мороженое всё съели, целую тонну?

— Всю тонну употребил! — улыбается Дед-Мороз. — А ну садитесь скорее на свободные сани. Торопиться надо, Новый год не за горами. Садитесь, садитесь. Я уже подобрал четыреста девяносто пять мальчиков и сто тридцать пять девочек.

Забрались ребята на сани, а Дед-Мороз вынул из-за пазухи будильник, посмотрел на него, бороду погладил и говорит:

— Э, нет, так не годится. Так я вас до Нового года по домам развезти не успею. А вам ещё надо кому ёлку украшать, кому маски доделывать, кому весёлые стихи учить. Да мало ли дел у ребят перед Новым годом.

— А мне, — говорит Петя, — на репетицию надо.

— И нам, — крикнули Маша и Наташа, — тоже на репетицию!

— Задача! — промолвил Дед-Мороз и опять погладил бороду. — Ну что ж, раз я Дед-Мороз и бываю только в сказках, то мы и сделаем по-сказочному. А ну-ка, друзья, закрывайте глаза, да покрепче. И не открывайте, пока я не скажу «три!» А как я скажу «три!» — вы все окажетесь там, где вас ждут. Ребята зажмурили глаза, и Петя Башмачков вместе со всеми.

— Раз! — сказал Дед-Мороз. — Два! — сказал Дед-Мороз. — Два с половиной! Три!!!

Что-то зашумело, что-то засвистело, и Петя подумал, уж не вернулись ли Сиверко с Позёмкой. Ещё сильнее зажмурил он глаза и вдруг слышит голос режиссёра Ивана Ивановича. Да, да, голос режиссёра Ивана Ивановича:

— Башмачков, что же ты? Уснул, что ли? Твои слова.

Открыл Петя глаза, смотрит — стоит он в сорок четвёртой комнате Дворца пионеров на репетиции. Режиссёр на него смотрит, весь хор на него смотрит, а он стоит и молчит…

Иван Иванович поднял руки и говорит:

— Отлично. Идём дальше. Петя просто задумался, это бывает. Маша и Наташа, начинайте третий куплет. А ты Петя, приготовься.

Режиссёр, конечно, не знал, где только что находился Башмачков.

Маша и Наташа хитро улыбнулись Пете и запели:

А медведь сидит и плачет…

Иван Иванович махнул рукой, и Петя, как будто это не он только что путешествовал по дремучей-предремучей тайге, запел слова медведя-засони:

Отлежал я все бока.

Из-за вас на ёлке, значит,

Не сплясал я гопака.

Иван Иванович взмахнул руками, и хор грянул:

Ты всю зиму спал,

Новый год проспал.

Не рычи ты на ребят,

Сам, засоня, виноват.

И дальше всё пошло, как по маслу. Удивительно похожие друг на друга Маша с Наташей пропели последний куплет: