Как истинный джентльмен - [101]

Стихотворение у шлюхи. Но не у Мины.

Карвер упомянул кузину Диккана. Какое Кейт имеет ко всему этому отношение? Диккан неотрывно глядел на мертвое лицо. Карвер выдвинул немало обвинений, в основном расплывчатых, но одно вполне ясное. О ком он мог говорить?

И внезапно он понял. Прикрыл глаза. Мысли проносились в его голове быстрее, чем деревья во время падения. Может быть, он все же получил смертельное увечье, потому что вдруг грудь пронзила жгучая боль и он не мог вздохнуть.

Ему хотелось избить Карвера, дубасить этого негодяя, пока тот не очнется и не заберет свои слова обратно. Потому что он сказал такое, что просто не могло быть правдой.

Этого не могло быть вообще.

— Диккан? Диккан!

Ослабев, он отпустил Карвера и рухнул на землю. Рука заныла. Заболели ребра, голова. Наверное, завтра утром он будет сходить с ума от боли из-за сломанных костей и синяков, но все это когда-нибудь заживет. Чего нельзя сказать о боли, причиненной предательством.

Это не может быть правдой.

Первым к нему подбежал Гарри. Присев рядом на корточки, стрелок быстро оценил его состояние.

— Будешь жить, старина?

Диккан криво улыбнулся:

— Боюсь, да. Хирургу не повезло.

Гарри посмотрел на бездыханное тело в кустах.

— Жаль.

Диккан слышал, как люди выбегают из дома. Он схватил Гарри за рукав.

— Гарри, прежде чем все соберутся, ты должен выслушать меня.

Гарри, как бывалый солдат, тут же замер.

— Конечно.

— Думаю, стихотворение у Кейт.

Глаза Гарри расширились.

— Что?!

— Стихотворение у «шлюхи», — повторил Диккан слова Карвера. — Мина не единственная, кого называют шлюхой. По крайней мере кое-кто из тех, кого я знаю.

Кажется, Гарри затаил дыхание.

— Она во всем этом замешана?

— Думаю, да. Думаю, Хирург намеревался сказать мне именно это.

Гарри покачал головой:

— Почему-то я не удивлен.

— Она в опасности, Гарри.

— Ее охраняют, Диккан. Давай сначала позаботимся о тебе.

Диккану не удалось ответить, потому что рядом оказалась Грейс, задыхаясь и плача.

— Черт бы тебя побрал, Диккан Хиллиард! О чем ты думал?

Она почти упала ему на грудь, и он поморщился от боли.

— Я думал, у стены нам ничто не угрожает, — ответил он, обнимая ее здоровой рукой. — Ты в порядке, Грейс? Ты не ушиблась?

Она по-прежнему выглядела возмущенной.

— Я перезарядила револьвер. Если бы ты отодвинулся в сторону, я бы попала в него!

Диккан чуть заметно усмехнулся:

— Мне казалось, ты можешь попасть в яблочко с расстояния четыреста ярдов. Что произошло?

И тут все лицо Грейс залил этот поразительный румянец. Она опустила голову и поежилась.

Диккан понял, как ей стыдно, и ему стало не по себе.

— Грейс, — произнес он, привлекая ее ближе, — мы в порядке, а Хирург мертв. Только это имеет значение.

Но это было не совсем так. К счастью, в эту минуту вокруг него собрались остальные гости, и у него просто не хватило времени додумать свою мысль до конца.

Диккан знал, что должен встретиться с противником с глазу на глаз. Но он не мог оставить Грейс. Только теперь он понял, что ее присутствие успокаивает его, придает ему сил. А они ему понадобятся, когда этот разговор будет окончен. Он привел с собой Маркуса и попросил его подождать в гостиной, потому что предчувствовал, что все это к добру не приведет.

Так и вышло.

— Ты пытался убить мою жену, — прямо с порога сказал он.

Теперь они находились в пятнадцати милях от Оук-Гроув в библиотеке замка Мурхейвен — прекрасном месте для выяснения семейных отношений. К счастью, его кузен Эдвин, герцог Ливингстон, не стал выяснять у Диккана причины необходимости уединения и этого разговора в целом. По удачному стечению обстоятельств мать и сестры Диккана как раз отправились с герцогиней в гости.

Удобно устроившись на одном из коричневых кожаных стульев, отец Диккана отреагировал на его обвинение в своей обычной манере — чуть приподняв бровь. На нем была епископская мантия с крестом на цепи поверх нее, как будто он собрался принять участие в важной церемонии. Грейс расположилась на кожаном диване, она сидела так тихо, что ее можно было не заметить даже в прелестном желтовато-розовом платье. Диккан подумал, что его жена способна незаметно присутствовать в комнате, как будто она даже не оставит следа на диване. Сейчас он был ей за это благодарен. А главным образом за то, что она рядом.

Он стоял посреди комнаты, сломанная левая рука покоилась на перевязи, в голове по-прежнему гудело, а тело начинало отчаянно сопротивляться, стоило ему пошевелиться. Но Диккан не мог ждать, пока ему станет лучше. Он должен был встретиться с отцом здесь, где их могут оставить наедине.

— Докажи, что ты не трус, епископ, — ледяным тоном произнес он. — Скажи, что не ты затеял всю эту кампанию, чтобы опорочить мое доброе имя, и преследовал мою жену.

Епископ издевательски усмехнулся:

— Твое доброе имя? У тебя его нет. Ты потерял его много лет назад после первой дуэли. А всего их у тебя было четыре, не так ли? А сколько любовниц? Неудивительно, что тебя обвиняют в подобных преступлениях. Удивительно лишь, что это не случилось раньше.

Ни единого слова опровержения. Ни одного гневного возражения в ответ.

— Знаешь, мы долго не могли понять, что происходит, — продолжал Диккан, бегло взглянув на Грейс, чтобы придать себе сил. — Когда Джек Грейсчерч узнал про заговор против короля, его стали травить как лисицу. Когда я привез доказательства его правоты, мне пришлось жениться. Потом мне велели воссоединиться с бывшей любовницей, а моей жене пришлось перенести неслыханное унижение, потому что кто-то пытался настроить ее против меня. А потом, епископ, ей стали подсыпать в еду мышьяк. Медленно. Намеренно. Ее использовали как пешку в игре, в которую она не желала играть. Столько усилий. Столько игроков. Трудно понять, почему Хирург просто не явился ночью и не перерезал мне горло.