Как и зачем я писал апокриф к «Властелину колец» - [6]
Ну, во-первых, мои эльфы отнюдь не "облигатно злые". Цитирую своих рецензентов: "Эльфы у Еськова не злые и не добрые - они просто чужие. Это другая раса и другая цивилизация, преследующая свои цели, и выживание людей не является необходимым условием для достижения этих целей (вполне по Лиддел-Гарту)" (В.Гончаров); "У Еськова даже эльфы, которые по авторской задумке должны выглядеть существами абсолютно чуждыми и непостижимыми, рассматривающими человечество как часть окружающего пейзажа (этакие злокозненные людены), вызывают не столько ненависть, сколько жалость" (В.Владимирский); по мне - так ребята все поняли правильно... А насчет "канонических эльфов" - загляните-ка в "Сильмарильон": те еще фрукты... авокады... А это ведь они там друг с дружкой так обходились, чего уж говорить о всяких расово-неполноценных людишках...
Сейчас принято ругать науку, в том числе и в фантастике: "Ученые сделали бомбу, ученые поворачивали реки"... С этой позиции Мордор и впрямь видится угрозой экологически чистому эльфийскому миру. Как Вы думаете, какой вид приобрела бы Земля, если бы магия существовала в качестве альтернативы техническому прогрессу? Избежали бы мы, например экологических катастроф?
Ну, для начала, САМИ УЧЕНЫЕ не делали бомбу и не поворачивали рек: "Что мое, то мое, а чужих статей ты мне не пришьешь, гражданин начальник!" Не хотелось бы также повторять банальности - вроде той, что открытый учеными пеницилин спас больше людей, чем их погибло в двух мировых войнах (которые развязали - ну уж точно не ученые)... Что же касается цивилизации, построенной не на технологии, а на магии, то я полагаю сумму человеческих неприятностей величиной примерно постоянной, не зависящей ни от типа цивилизации, ни от уровня ее развития. Ну, было бы вместо загазованности воздуха - повальное буйство каких-нибудь энергетических вампиров, вместо угрозы ядерной войны - противостояние супермагов, ежесекундно готовых обратить все живое на планете в булыжники; только и всего... ("Если бы исполнялись все желания (а именно к этому сводится в конечном счете магия К.Е.), то жизнь на Земле была бы ужаснее ада".)
Скажите, положа руку на сердце, зачем Вы погубили Альмандина и Джакузи, убийца?
Тяжелый вопрос. Лева Вершинин (он читал роман в рукописи) чуть не со слезами на глазах упрашивал меня их спасти, или хотя бы оставить в тексте эдакую "лазейку неопределенности"... Судьба не только умбарских разведчиков, но и ВСЕХ моих героев - это ответ Толкиену, с его идиллической картинкой всенародного чествования героических хоббитов ("Кричали женщины ура// и в воздух чепчики бросали")... Помните замечательный рассказ "Арена" Фредерика Брауна? Ну, как некая сверхцилизаия похитила по человеку из двух космических армад , изготовившихся к "последнему и решительному", и повелела им драться один на один: проигравший губит тем самым и всю свою цивилизацию. Наш, проявив чудеса доблести и смекалки, сумел-таки победить - после чего очнулся в своем патрульном космоботе и узнал по радио из штаба, что вся армада врага рассыпалась в пыль от первого же пристрелочного залпа: "...Какой-то неизвестный резонансный эффект, ученые пока не разобрались. Жаль, что все обошлось без тебя!" - "Так точно, сэр! Мне тоже жаль, что все обошлось без меня"... Вот такой финал мне как-то ближе.
В романе очень сочно описаны всяческие шпионские штучки. Откуда почерпнуты эти знания? Неужто подготовка российских ученых настолько универсальна?
Подготовка российских ученых (по крайней мере у нас, в Московском университете) была достаточно универсальна для того, чтобы уразуметь: прежде чем изобретать велосипед - загляни в книжки. Насчет конкрено "шпионских штучек" - есть множество писателей, для которых шпионаж был точно таким же ремеслом, как для Толкиена лингвистика, а для Ефремова - геология: Грэм Грин, Ле Карре, Суворов; профессиональных "примочек", которые каждый из них небрежно раскидал по страницам своих книг, хватит на десятерых любителей вроде меня - только не ленись подбирать . Есть у меня, правда, и знакомые офицеры СВР, однако не могу сказать, чтобы общение с ними сколь-нибудь существенно пополнило мой багаж, почерпнутый из "Аквариума", "Русского дома" и т.п. Вот историей спецслужб и разведывательных операций я действительно интересовался предметно, однако к "шпионским штучкам" это имеет до странности малое отношение: там как раз все крайне прозаично.
Как Ваша рукопись оказалась в издательстве АСТ? Как с Вами работали редакторы, если работали? Много ли пришлось вносить корректив?
Рукопись в АСТ передал Сергей Бережной. Редакторская работа свелась к минимальной стилистческой правке (да и ту я частью принял, а частью отверг) - ни на что другое я бы просто не согласился... Единственный забавный момент во всей этой истории - то, как меня лишили псевдонима. Дело в том, что автором рукописи значился - уж Игра, так Игра! - некий Алистер Мак-Нейклот, уроженец Глазго, выпускник Эдинбургского университета, сотрудник отдела энтомологии Британского музея; поэтому и все эпиграфы в романе английские, а в меряют все ярдами и фунтами. Даже назывался он поначалу иначе - "Зеркало эльфов"; ну, вы поняли: "Зеркало эльфов" Алистера Мак-Нейклота - "Пушки Наварона" Алистера Маклина, с парафразами ряда сюжетных ходов. А какую я "легенду" слепил этому самому Мак-Нейклоту пальчики оближешь! Автор монографии "Осы-сфециды аридных регионов Южного полушария и проблема Гондванских ареалов" (а я сам действительно много занимался Гондванскими ареалами), участник путешествия на верблюдах через Сахару, когда в нагорье Ахаггар была открыта целая система микрооазисов с уникальной реликтовой фауной (такая экспедиция действительно была, году в 88 или 89-ом)... А Науменко всю эту изысканную игру возьми, да и прихлопни сходу - как таракана мраморным пресс-папье: вы, дескать, раскрученный автор (это он про "Афрания"; столько, блин, интересного о себе узнаешь!..), а потому прятать вас за псевдонимом коммерчески нецелесообразно. Я ему - а как же Олди, и эта, как ее - Хаецкая, да? Ну, говорит, тогда время другое было, а сейчас народ желает поддерживать трудовым рублем отечественного товаропроизводителя... Вообщем, сдал я тогда беднягу Мак-Нейклота - петух трижды не кукарекнул; до сих пор страдаю - может надо было тода распереться, а?
Историческое повествование в жанре контрреализма в пяти частях, сорока главах и одиннадцати документах (негарантированной подлинности), с Прологом (он же Опенинг) и Эпилогом (он же Эндинг).
В книгу включены два произведения известного фантаста и ученого Кирилла Еськова: роман «Евангелие от Афрания», представляющий собой опыт детективного расследования Священного писания, и футурологическое эссе «Наш ответ Фукуяме».Строгая логика ученого в сочетании с блестящим языком, острым, парадоксальным построением сюжетов и полной идеологической свободой дает неповторимое сочетание: книга читается «взахлеб», с трепетным ощущением причастности к раскрытию величайшей тайны.Остроумная и увлекательная точка зрения Кирилла Еськова позволяет читателю увидеть как прошлое, так и будущее в совершенно неожиданном освещении.Оба произведения отмечены литературными премиями, их переводы изданы в ряде европейских стран.Для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Робин Гуд? «Благородные» разбойники? Ой, да ладно вам! Спорим – для современников все эти «зеленые плащи линкольнского сукна» были ровно тем же, чем для нас с вами – малиновые пиджаки братков!..Это, конечно, верно – равно как верно и обратное: пройдет пара-тройка веков – и малиновопиджачные герои нашего времени с неуклонностью сделаются фигурами столь же романтическими, как вольные стрелки Шервурдского леса или пираты «Флибустьерского дальнего синего моря». А коли так – зачем нам ждать три века? Отчего бы этим ребятам не стать благородными и где-то даже бескорыстными прямо сейчас?Может, в историях про Борю-Робингуда чуток и приврано – но уж небось не больше, чем про его Шервудского предтечу…
Синтезируя большое количество сведений из самых разных областей науки, автор книги, ученый-палеонтолог, создает целостную картину эволюции биосферы Земли.Книга предназначается для всех, кому интересно побывать на «научной кухне», научиться понимать механизмы развития жизни и узнать, как менялась наша планета на протяжении миллиардов лет.
Роман «Америkа (reload game)» сам я, пожалуй, обозвал бы «альтернативной историей» («Что было бы, если…»), густо замешанной на «стим-панке» (эпоха «пара и электричества», романтизированная и мифологизированная до градуса Средневековья в фэнтэзи) и разлитой по детским формочкам новелизации компьютерных игр (любителям переигрывать «неудачные развилки» в стратегиях Сида Мейера, вроде меня самого – должно понравиться…)Давайте обратимся к самой, пожалуй, затоптанной (чтоб не сказать – заплеванной) нашими фантастами «альтернативной развилке» отечественной истории: состоявшаяся таки Русская Америка.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.