Как хочется счастья! - [56]

Он оказался внушительным, рыжеватым и молодым еще дядькой, которому, по всей видимости, хотелось казаться энергичным и в то же время любимым народом руководителем. Возможно, это ему удавалось, а может, он и в самом деле был таким, потому что держался очень уверенно и как-то весело, хотя я знала, что всю первую половину дня он провел на какой-то стройке, на которой где-то что-то прорвало. О том, что он не врал и действительно был на прорыве, свидетельствовали высокие резиновые сапоги, заляпанные свежей рыжей грязью, и ветровка, брошенная на стул. Сапоги он, наверное, переодел только что, перед моим приходом, потому что секретарша, увидев их, только качнула головой и тут же их унесла.

– Сейчас мы с вами чаю выпьем и закусим! – Егор Дмитрич как-то по-детски аппетитно хлопнул в ладоши, и я, хотя совершенно есть не хотела, решила не отказываться.

Закуска у Главы тоже оказалась самая что ни на есть демократичная – бутерброды с полукопченой колбасой и сыром и уже знакомые мне мед и варенье в стеклянных вазочках. Любо-дорого было посмотреть, как Егор Дмитрич ел. Кусь! И полбутерброда с сыром разом исчезло в его большой веселой пасти. Еще раз – кусь! И нет уже и бутерброда с колбасой.

– Да вы ешьте, ешьте! – размашисто угощал он меня с набитым ртом. – Слава богу, колбаской тут да сырком не обделены. Все у нас свое, местное, хозяйское… Фермерские-то хозяйства у нас, слыхали, какие? Англичанин даже один работает – один весь бывший колхоз работой обеспечивает.

Я вежливо напомнила ему о цели своего приезда.

– Да не знаю я, что с этими двумя тетками и делать, – пытаясь придать видимость откровенности своим словам, придвинулся ко мне через стол Егор Дмитрич. – Все жду, может они сами как-нибудь угомонятся. Церковное начальство тоже осторожничает, не хочет вмешиваться. – Он отодвинулся и шумно выхлебал сразу весь стакан чаю. – Но я заметил, – тут он сильно понизил голос и снова придвинулся ко мне. – Если схлестнутся два мужика – так либо по-деловому договорятся, либо застрелят друг друга, все один конец. Но как только бабы сойдутся… Хоть караул кричи! Хоть холодной водой разливай – отплюются, оботрутся, глаза накрасят и снова друг против друга в крестовый поход. Ну, спрашивается, чтобы им не жить в мире да в согласии? Таисия в нашей церкви хозяйничает как у себя дома. Батюшка с ней и не связывается, говорит, хорошие она дела делает. Но с другой стороны, в церкви раньше размещался целый кинотеатр, а по бокам был и склад, и контора по приему металлолома. Я сам школьником туда старую батарею приволок. Не один, конечно, с пацанами вместе в подъезде свинтили. Как сейчас помню. Когда во втором классе учился. Деньги нужны были очень. Магазин жвачек хотел тогда открыть, но денег не хватило.

Егор Дмитрич громогласно захохотал и чуть не подавился очередным бутербродом, но вовремя остановился, прогнал кусок в горло чаем.

– Таисия эта вечно стонет, что места ей мало. Школу ей отдавай! А как я могу эту школу закрыть, когда она одна на весь район. Перевести в другое помещение? Так СЭС не позволит в помещение без ремонта переселить, а где денег на ремонт взять? Вот и получается замкнутый круг. Нашла коса на камень.

– Но говорят, что в помещении школы по вечерам устраиваются сборища с распитием спиртных напитков?

– Ну что вы, что вы! – Главный администратор никак не хотел, чтобы я считала, что в школе возможны такие страшные вещи. – Кому там пить-то!? Гоге, что ли, вместе с Лидкой? Да разве ж они и пьют?! Так, высосут маленько по четверть стакана, да больше разговоры разговаривают…

– Вот вы сказали – Лидка… – осторожно вставила я. – Вы хорошо знаете Лидию Васильевну? Она ведь, по-моему, намного вас старше.

Глава немного смутился.

– Да ее многие так зовут. Лидка-артистка. Она ведь еще и спектакли пыталась здесь ставить. Театр хотела организовать. Но без особого успеха.

– Почему? – Об этом мне пытался рассказать и мой водитель.

– А народ такой. Смеются только. Сами-то делать ничего не хотят. Пока силой не турнешь, не пошевелятся… – Егор Дмитрич на мгновение задумался, вспомнив, видимо, о чем-то своем. – Ну а критиковать-то, конечно… все мастера.

– Но вот основательница женского интерната, если это можно так назвать, матушка Таисия пишет, что перепившиеся члены художественного кружка гоняют ее воспитанниц…

– Ну, воспитанниц ее особо не погоняешь, – ухмыльнулся Глава, а я почему-то подумала, что вместо чаю ему сейчас здорово хочется чего-нибудь покрепче. Вид у него был именно такой. – Когда Таисия сюда вернулась – уже, кстати, в черном платке, с тремя своими помощницами, так их поначалу весь городок стороной обходил. Две бабы были из тюрьмы, одна – отказная мать. Да и те, что из наших, кого она подобрала, – и пили, и гуляли, и родительских прав некоторые лишены. Но она, надо отдать ей должное, всех держит в кулаке. Что уж точно – вот они не пьют. Но люди тоже жалуются – на улице так зыркают из-под черных платков, что дети боятся. Не хуже шахидок каких-нибудь. Так и хочется перекреститься и сказать: «Свят, свят!»

– А вот у меня есть копия милицейского протокола, – я предъявила Главе бумаги, – что один из членов художественного кружка, а именно учитель астрономии и физкультуры из вашей средней школы Маклаков, даже, кстати, не будучи пьяным, устроил драку на территории церковного двора. Ударил одну из сподвижниц Таисии поленом по спине, чем нанес ей легкие телесные повреждения в виде кровоподтеков, о чем прилагается медицинское заключение.