Как хочется счастья! - [41]

Автобус сделал круг и развернулся на пыльной площадке. Вот и станция. Здесь мне выходить и ждать пересадку. До назначения еще километров тридцать пять. Автобус туда ходит раз в два часа, только что ушел. Впрочем, это я предвидела, еще в Москве расписание изучила.

Пассажиры потянулись к выходу – те, кто с сумками, уже приехали. Кто налегке – вышли покурить или купить воды. У передней двери столпились другие люди с вещами – претенденты на освободившиеся места.

– Обилечивайтесь в кассе! – зыркал в сторону дверей наш водитель, но в голосе его не было слышно большой уверенности.

Я протиснулась к выходу. По лицу тек пот. Следом за мной вышел парень, сидевший сзади. Навстречу нам в двери протискивались несколько новых пассажиров с зажатыми в руках деньгами.

– Вон, кондуктор идет! – сипло рыкнул им водитель, и в голосе его слышалась борьба. Искушение проиграло, и когда мы вышли, за нами послышался звук закрывшихся дверей. Разочарованные новички отпрянули – время было отпускное, мест на всех не хватало.

– Приехали? – спросил у меня парень, слегка поддерживая мою довольно-таки увесистую сумку.

– На пересадку, – коротко объяснила я и огляделась. Площадь окаймляли неровные разноцветные строения – самая распространенная наша архитектура – положенные на землю параллелепипеды. Красное кирпичное здание вокзала с примыкавшей нему стеклянной будкой кассы, серый бетонный магазин с плоской крышей, и еще какое-то непонятного мне назначения здание из светлых силикатных кирпичиков с красной отделкой по углам. Вдалеке торчал синий куб туалета. Около него в небольшом и пыльном садике ходили чьи-то гуси, намекая на близость водоема. И только в стороне, уже за площадью, виднелся кавказский новодел – переделанный в ресторан сарай, обнесенный плетеным забором, с прилепленной сбоку нелепой башенкой.

Жара стояла неимоверная.

– В гости или по делам? – без особой уже надежды на знакомство посмотрел на меня парень.

– По делам. Счастливо вам оставаться! – Мне не хотелось терять время, нужно было ловить частника.

– Тогда покеда. – Парень вдруг сделался равнодушным и отвернулся. Я тоже посмотрела в ту сторону, куда он смотрел, и поняла, что в поле его зрения попала девчонка из вновь садившихся – в яркой прозрачной кофточке, в коротеньких шортах, с загорелыми ногами и в босоножках на каблуках. Мне стало немного обидно, что парень молниеносно забыл про меня, но тут же я вспомнила о своем спящем Вовке и командировке. Без сожаления я отошла подальше, к скамейке, одиноко голубевшей на краю площади рядом с обшарпанной будкой автобусной остановки, и вытащила мобильный телефон.

– Тань, как вы там?

– Спят еще. А я вот встала пораньше, кофе пью.

Я посмотрела на часы – подходило к десяти.

– Все-таки не пожалела, что осталась?

– Чего жалеть… Мой-то со вчерашнего дня так и не позвонил. Ты как?

– Нормально. Еду.

Я не стала больше тратить деньги. На площадь выехал голубой, как незабудка, старый-престарый «москвичонок». В открытом водительском окне подсолнухом сияла круглая желтая кепка водителя с логотипом «липтон», а под кепкой рыскали по площади выцветшие, в цвет автомобилю, светло-голубые глаза в коричневой четкой сетке морщин не старого еще, но видавшего виды мужичка.

– Пассажиров ищете? – шагнула я к «Москвичу».

– А куда везти? – деловито отозвался мужичонка.

– Поехали прямо в монастырь, – с места бухнула я, хотя то место, куда я собиралась, вовсе не было монастырем – при вновь открытой церкви устроили что-то вроде приюта для бездомных женщин. И начальницей этого приюта являлась противница директора художественной школы. Как зовут эту мою героиню? Я напрягла память – Таисия… Нет, не Повалий, но что-то похоже… Я расстроилась, что не могу сразу вспомнить. Пустая башка! Надо тренировать память на имена.

– Вроде рано, девка, тебе в монашки, – усмехнулся водила, и я заметила под его белесыми в сравнении с загорелой кожей тонкими губами крепкие, редко поставленные, желтоватые – будто в табачной наледи – передние зубы.

– Я не насовсем туда, а по делу. – Я храбро потянула на себя никелированную, со следами ржавых крапин ручку москвичонкиной дверцы и плюхнулась рядом с мужичком на продавленное сиденье. – Сколько возьмете до места?

– А сколько дашь. – Водила достал откуда-то сверху прозрачно-серые солнцезащитные очки, нацепил их на нос и резко тронулся. Мы покатили.

– Далеко ли ехать? – как можно небрежнее поинтересовалась я, потому что мысль об оплате была мне совсем не безразлична.

– Сейчас лесочком, а там сама увидишь, – загадочно произнес мужичок. – Едешь-то зачем?

– Книгу пишу, – я вдруг подумала, что незачем говорить, что я из газеты.

– Писательница, значит? – удивился он. – В наших местах только раньше писатели бывали, а сейчас не знаю ни одного. Фамилия-то как?

– Чья? – притворилась я, что не понимаю вопроса.

– Ну, ваша.

– Анисимова, – сказала я ему чистую правду.

– Вроде слыхал, – произнес он осторожно.

Я лишь слегка пожала плечами.

– Церковь тут у вас очень интересная. Вот еду посмотреть. Может, пригодится для книги. И кажется, при церкви есть женская обитель?

Мужичок неопределенно хмыкнул и замолчал, закуривая и выдыхая крепкий дым в окошко – берег свою машину, чтобы салон дымом не пропах. А я ждала ответа, настороженно соображая, правильно ли задала вопрос. Докурив, водила выкинул окурок на дорогу и, повернувшись ко мне, со значением сказал: