Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии - [40]

Существуют в истории некие точки перелома [Там же: 569]. Вдруг (возможно, в силу случайных обстоятельств) в некой стране происходит революция или мирная смена власти. Если в долгие годы (или даже столетия), предшествовавшие этому событию, формировались важные позитивные факторы, способные повлиять на улучшение институтов, то с большой степенью вероятности произойдут позитивные перемены. Если же такие факторы не накапливались, смена власти будет формальной и новые правители станут точно также тянуть экстракт себе в карман. В общем, для того чтобы понять причины богатства и бедности, надо детально изучать историю каждой страны, а не искать упрощенные ответы на сложные вопросы.

О России и о Восточной Европе в целом Аджемоглу и Робинсон пишут довольно мало. Иногда даже путаются. Так, например, они почему-то считают, что после «черной смерти» (эпидемии чумы середины XIV века) документы, подобные английской Великой хартии вольностей, «начали играть все большую роль на Западе, а на Востоке их значение уменьшилось» [Там же: 286]. На самом деле и во Франции, и в Испании дело шло к укреплению королевской власти, отказу от созыва Генеральных штатов и Кортесов (о чем, кстати, авторы сами пишут), уменьшению вольностей и установлению абсолютизма. При этом на Востоке вольности кое-где так расплодились, что в Польше возникло слабое государство, не способное создать постоянную наемную армию и в конечном счете разделенное соседями (Россией, Пруссией и Габсбургской империей) на три части. Венгрия же рухнула еще раньше под ударами турок из-за неспособности мобилизовать ресурсы для борьбы. При этом в России и Пруссии с вольностями и впрямь было плохо. Так что деление на Запад и Восток по принципу вольностей явно хромает. Реальная история намного сложнее.

Еще одна неточность авторов связана с оценкой итальянских городов-государств позднего Средневековья. «Венеция могла бы стать первым в мире инклюзивным обществом, однако не смогла этого сделать в результате политических интриг» [Там же: 214]. По мнению Аджемоглу и Робинсона, неудача эта стала следствием «национализации торговли». Согласимся с тем, что подобное госрегулирование деструктивно. Однако в Генуе или Флоренции таких действий не предпринималось, и тем не менее они также не стали инклюзивными обществами, несмотря на блестящий расцвет культуры эпохи Ренессанса.

Зато о том, как впервые в мире сформировались устойчивые инклюзивные институты в ходе английской Славной революции (1688), Аджемоглу и Робинсон размышляют весьма обстоятельно. В отличие от многих авторов, упрощающих историю, они уверяют, что британский успех не мог быть прямым следствием римского наследия. На самом деле позитивный процесс, обусловивший перемены, начался в XVI веке, когда

Елизавета I и ее наследники не смогли монополизировать торговлю с Америкой и сосредоточить в своих руках, тогда как другим европейским монархам это удалось. В результате в Англии, благодаря трансатлантической торговле и колонизации, начала складываться группа состоятельных купцов, мало связанных с короной, но ни во Франции, ни в Испании этого не произошло. Английские купцы не желали терпеть контроль со стороны монарха и требовали изменений в политических институтах, в частности ограничения королевской власти. Они и сыграли ключевую роль в Английской, а затем и в Славной революциях [Там же: 148].

Именно разделы, посвященные Англии, стоит читать в первую очередь. Из них видно, как много казалось бы частных обстоятельств повлияло на позитивный результат. И исторические традиции, и благоприятное соотношение групп интересов, и мягкость короля Вильгельма, и создававшие важный прецедент судебные решения. Но самым главным оказалось то, что многочисленные группы победителей вынуждены были приходить к компромиссам, формируя по-настоящему широкую коалицию [Там же: 287–288]. А если возникали подобные коалиции, то поддержание их становилось возможным лишь с помощью системы инклюзивных институтов, которые в дальнейшем мешали желанию отдельных влиятельных персон «развернуть» историю в сторону своего «большого кармана».

Такого же рода широкие коалиции, по мнению авторов книги, возникали во всех исторических случаях, когда абсолютистские институты заменялись более плюралистическими и инклюзивными. История учит: чтобы с тобой считались, нужно и тебе считаться с другими. У нас в России пока так еще не было. Поэтому как революции с революционерами, так и реставрации с разного рода реставраторами, консерваторами и профессиональными патриотами у нас совсем не славные.

Как при входе в коридор не разбить нос о косяк Советы Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона по построению демократии

Книга Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона «Узкий коридор» (М.: АСТ, 2021) может считаться, наверное, вторым томом их нашумевшего исследования «Почему одни страны богатые, а другие бедные». Если в «первом томе» авторов интересовал в большей степени вопрос о том, в чем причины неудач, то во «втором» – как все же можно добиться успеха. Краткий ответ состоит в том, что необходимо пройти по узкому коридору между слишком слабым государством, не способным поддерживать порядок, контролировать насилие, следить за исполнением законов, и слишком сильным, то есть таким, которое будет постоянно вмешиваться в жизнь общества, стремясь навязать ему ложные правила поведения [Аджемоглу, Робинсон 2021: 12]. Лишь в таком узком коридоре возможно формирование инклюзивных институтов.