Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии - [84]
Министр же рейхсвера Грёнер (ему подчинялось и министерство внутренних дел) надеялся этим запретом положить начало такому процессу, который со временем смог бы привести к сотрудничеству фашистов с социал-демократами (т. е. фактически к подчинению последних нацистам) в «надпартийной» и контролируемой рейхсвером военной организации для расширения массовой базы будущей диктатуры. Свою концепцию он выработал еще во время Ноябрьской революции, когда в качестве начальника генерального штаба являлся первым советником верховного главнокомандующего Гинденбурга. Она заключалась в следующем: сделать правых социал-демократических лидеров пособниками реакции, которые толкают массы в ее стан. В 1923 г. в письме Гинденбургу он выдвинул лозунг: бороться против коммунизма «в союзе с социализмом»>36, т. е. вместе с реформистскими лидерами социал-демократии. В 1931 г. Грёнер сформулировал такую задачу: «Наци мы хотим завлечь, а соци — не толкать в оппозицию»>3'.
Важное значение для Грёнера имело и то, что запрещение нацистских военных организаций имперским правительством предшествовало возможному и гораздо более эффективному запрету их социал-демократическими министрами внутренних дел различных земель. К тому же этот общегерманский запрет выбивал из рук западных держав (с которыми в то время как раз велись переговоры об увеличении германских вооруженных сил) сильный аргумент, что Германия наряду с рейхсвером имеет еще и насчитывающую сотни тысяч вспомогательную армию в лице штурмовиков и эсэсовцев.
Но особенно ловкими в связи с запретом СА и СС были интриги Шлейхера. Он исходил из того, что, предпринимая марш к диктатуре, а также стараясь найти новые формы расширения влияния на массы, следует отмежеваться как от СДПГ, так и от Центра. К тому же он рассчитывал, что запрещение «национальной» личной армии Гитлера восстановит против старого милитариста, восседающего на троне республики, уже порядочно зараженный нацизмом офицерский корпус, а также озлобит всю традиционную реакцию против терпимого социал-демократией канцлера Центра Брюнинга. Вместе с тем в запрете СА и СС Шлейхер видел и возможность запретить затем социал-демократический «Рейхсбаннер». В соответствии с этой антисоциалдемократической установкой Шлейхер намеревался дискредитировать и сделать враждебным офицерскому корпусу своего многолетнего ментора Грёнера, от которого теперь хотел отделаться и сам занять его пост министра внутренних дел в будущем правительстве.
И наконец, самое главное: в исходившем внешне от Брюнинга и Грёнера запрете СА и СС Шлейхер видел средство войти в доверие к фашистам. И он сумел сделать это; сначала добившись за кулисами запрета, он потом стал разыгрывать из себя его противника. И без того колебавшемуся Гинденбургу он внушал сомнение в целесообразности этой меры, а Геббельсу поставлял такую информацию, которая изображала его единственным защитником нацистов в правительственных сферах. Он не только своевременно известил начальника штаба СА Рема о предстоящем решении, но и продолжал предоставлять штурмовикам полигоны и спортивные сооружения рейхсвера.
Занимая такую позицию молчаливого, но могущественного покровителя, Шлейхер сначала через посредников (Рема, Гиммлера и начальника берлинских СА графа Гельдорфа) вступил в переговоры с Гитлером. 28 апреля и 8 мая он лично встретился с ним. Нацистский главарь, отказывавшийся на переговорах от каких-либо компромиссов, подтвердил на этих встречах: он требует для себя ни много ни мало поста рейхсканцлера и ни на что иное не согласен! Шлейхер ответил, что пока выполнение этого желания невозможно, ибо сохраняется угроза мощного сопротивления гитлеровскому правительству, а Гинден-бург все еще имеет большие опасения насчет передачи правительственной власти одной-единственной партии. Генерал предложил такой план: сначала создать зависимый от него, Шлейхера, президиальный кабинет, отменить запрет фашистских террористических организаций и назначить новые выборы в рейхстаг, чтобы затем НСДАП, которая, вне всякого сомнения, как сильнейшая партия получит в рейхстаге от 220 до 250 мест, «легально» пришла к власти. Возможно, генерал пообещал также разогнать прусское правительство во главе с социал-демократами, которое располагало большими полицейскими контингентами, а потому было бельмом на глазу у нацистов и всей юнкерско-консервативной реакции.
За эти предварительные услуги Гитлер был обязан терпимо отнестись к переходному кабинету. Однако гитлеровская тактика исключала какие-либо обязывающие обещания. В высокопарной декларации, полной общих мест, Гитлер лишь намекнул, что может еще малость повременить с осуществлением своего требования «всё или ничего». Шлейхер, истолковавший это как обещание терпимого отношения к переходному кабинету, остался доволен.
Дабы «отмыть» руководящего милитариста Шлейхера и всю его касту от позорного пятна — неоспоримо доказанного сообщества с Гитлером, от вины за создание «третьего рейха», буржуазная историография разглагольствует о попытке «укрощения» фашизма, будто бы генерал хотел привести к власти, так сказать, «очищенного» Гитлера, готового на компромисс с другими правыми партиями. А поскольку 30 июня 1934 г., в «ночь длинных ножей», генерал был подло убит гитлеровскими бандита-ми-эсэсовцами, легенда об «укрощении» призвана оправдать военщину: мол, коварный хищник вдруг вырвался из клетки и в ярости загрыз своего укротителя.
Книга охватывает многовековую историю российского самодержавия, но основное внимание автора сосредоточено на царствовании Николая II, убийстве его семьи и ее посмертной судьбе. Показано, что хотя со времени расстрела царской семьи прошло сто лет, проблемы цареубийства остаются острыми в современной России и от того, как они решаются, во многом зависит ее настоящее и будущее.
В книге на основе конкретных примеров мужества и героизма, проявленных старшим поколением советских людей в годы гражданской и Великой Отечественной войн, показывается формирование боевых традиций Советской Армии и Военно-Морского Флота, их преемственность молодыми защитниками Страны Советов. Авторы рассказывают старшеклассникам о военно-учебных заведениях и воинских династиях, которые в составе Вооруженных Сил СССР прошли славный героический путь за 70 лет существования Советской власти.
Книга рассказывает об истории янычарского корпуса, правилах и нормах его комплектования и существования, а также той роли, которую сыграли янычары как в военных, так и во внутриполитических событиях Османской империи. В монографии показаны фундаментальные особенности функционирования османской государственности, ее тесная связь с политикой войн и территориальной экспансии, влияние исламского фактора, а также значительная роль янычарского войска в формировании внешней и внутренней политики турецких султанов.
Книга посвящена Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Автор, московский журналист, военный историк В. С. Яровиков, лично знавший Александра Михайловича, рассказывает о полководческой деятельности Василевского в годы Великой Отечественной войны, его работе на высших постах в Вооруженных Силах, об участии в обобщении опыта войны, о личных качествах Александра Михайловича — человека, коммуниста, полководца.
В истории средневековой Руси трудно найти более противоречивый сюжет, чем место в ее системе Полоцкого княжества. Связанный с остальной Русью общностью начальных судеб, исповеданием православия, языком и письменностью, Полоцк в переломный момент своего развития стал на долгие века частью не Русского, а Литовского государства. Парадокс этого феномена состоял в том, что Литва, поначалу зависимая от Полоцка, затем взяла над ним верх, но это могло случиться только после того, как полоцкое влияние преобразовало саму Литву: русский язык стал надолго ее государственным языком, а князья литовских династий сплошь и рядом отвергали язычество и принимали православие во имя торжества единодушия со своими славянскими подданными.
Очерк знакомит с историей древнего украинского города, рассказывает о борьбе трудящихся бывшей Бессарабии за воссоединение с Советской Отчизной, а также о расцвете экономики и культуры края в послевоенный период.