Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии - [48]
Само собой разумеется, кредиторы фашистской партии из числа крупных капиталистов, а также сами нацистские главари были заинтересованы в том, чтобы максимально сохранить в тайне свои связи, и весьма ловко умели (кстати, это и до сих пор хорошо умеют делать в ФРГ в производственных архивах крупных концернов) уничтожать следы денежных субсидий.
Идентичность фашистской программы с целями наиболее агрессивных кругов монополистического капитала; персональные и организационные контакты между нацистским руководством и крупной индустрией; связь между усиленным поощрением фашизма крупным капиталом и массово-политическими успехами нацистов; огромные, лишь частично известные и приблизительно определяемые с 1930 г. расходы НСДАП (70–90 млн. марок>30 в год), ни в коей мере не соответствующие финансовым возможностям рядовых «партайгеноссен», — все это указывает на взаимосвязь между монополистическим капиталом и фашизмом. Замалчивание финансирования нацистской партии крупным капиталом, к которому прибегает, например, один из видных исследователей фашизма, историк ФРГ Карл Дитрих Брахер, в своей книге «Германская диктатура», равнозначно сокрытию истинного положения дел.
Хотя твердо установлено, что денежные ассигнования крупных капиталистов на НСДАП (именно потому, что нацистское руководство давало все новые и новые доказательства своей пригодности) с 1930 г. резко возросли, фашисты еще с 1929 г. располагали средствами, достаточными для того, чтобы заложить в виде многочисленных газетных и книжных издательств, новых казарм штурмовиков, своих вновь созданных организаций врачей, юристов, учителей и т. п. тот фундамент, на котором потом, когда разразился мировой экономический кризис, выросло многомиллионное нацистское движение.
Попутно заметим, что с этого времени заметно улучшилось и личное финансовое положение Гитлера. В 1928 г. он купил себе комфортабельную виллу в Берхтесгадене, которую прежде снимал на летние месяцы. Ведение хозяйства в ней он предоставил своей сводной сестре Ангеле Раубаль, которая вместе с двумя взрослыми дочерьми переехала на этот альпийский курорт в Баварии. На службе у него состоял личный шофер — единственный человек, посвященный в амурные дела нацистского главаря, обычно носившие характер кратковременных связей. Гитлер нанял и посыльных для своей городской квартиры — роскошных апартаментов из девяти комнат на мюнхенской площади Принцрегентплац. В одной из комнат он поселил дочь сестры — 20-летнюю племянницу Гели, сделав ее своей любовницей. В 1931 г. она покончила самоубийством: «дядя Альф» не давал ей житья своей ревностью да к тому же требовал от нее невыполнимого (поскольку она не обладала никаким талантом) — стать оперной примой в духе древнегерманских образов вагнеровских опер. Некоторое представление о моральном облике Гитлера дает и тот факт, что его очередная любовница, Ева Браун, была на 22 года моложе его и уже после кратковременного знакомства с ним в 1932 г. пыталась покончить самоубийством.
О финансировании НСДАП после 1927 г. говорит и продвижение фашизма в Берлине, чему способствовала равнозначная прямому благоприятствованию позиция республиканских властей по отношению к этой воинствующей партии правого экстремизма. Гитлеру и его сообщникам было ясно: раздуваемое ими движение они смогут впечатляющим образом представить как своим покровителям и кредиторам, так и своим сторонникам в качестве силы, определяющей будущее Германии, только в том случае, если им удастся избавиться от локально-баварского налета и создать сильную организацию в столице страны — Красном Берлине, где левые силы (социал-демократы и коммунисты) имели за собой устойчивое большинство избирателей.
Эта задача была возложена на отмежевавшегося от Штрассера и с тех пор отличавшегося особым раболепием перед Гитлером и ревностным раздуванием его культа 28-летнего Йозефа Геббельса. В октябре 1926 г. он стал гауляйтером Берлин-Бранденбурга, а через два года был назначен и имперским руководителем пропаганды НСДАГ1. Геббельс, который еще менее, чем Гитлер, мог похвастаться своей «нордической» внешностью (за малый рост, черные волосы и колченогость он получил презрительное прозвище «скукожившийся германец»), не уступал своему «фюреру» ни в ловкости рук, ни в искусстве пустословия и риторики. Что же касается бессовестности и цинизма, то тут он, пожалуй, даже превосходил (если это вообще возможно!) своего шефа. Известны десятки его циничных высказываний насчет того, что пропаганда не имеет ничего общего с правдой, что для достижения успеха все средства хороши, а наглая ложь — незаменимое оружие в политической борьбе. Еще в 1924 г. Геббельс писал о буржуазных выборах: «Большинство избирателей всегда глупо, неотесано и не имеет никакой цели. Оно охотно позволяет сбивать себя с толку очковтирателям и политическим жонглерам»>3'.
Через три года Геббельс попробовал сам выступить в роли такого суперочковтирателя и ловкого жонглера словами. Главное, он обладал теми средствами, которые были необходимы, чтобы эффектно развернуть оба метода фашистского воздействия на массы — демагогию и террор. Наряду с кампаниями по проведению сборищ, распространением листовок и тому подобным берлинское нацистское руководство сосредоточило свои усилия прежде всего на привлечении в погромные отряды GA авантюристических элементов из военных союзов и юношеских организаций правого направления, сынков мелких буржуа, а также деклассированной безработной молодежи.
Книга охватывает многовековую историю российского самодержавия, но основное внимание автора сосредоточено на царствовании Николая II, убийстве его семьи и ее посмертной судьбе. Показано, что хотя со времени расстрела царской семьи прошло сто лет, проблемы цареубийства остаются острыми в современной России и от того, как они решаются, во многом зависит ее настоящее и будущее.
В книге на основе конкретных примеров мужества и героизма, проявленных старшим поколением советских людей в годы гражданской и Великой Отечественной войн, показывается формирование боевых традиций Советской Армии и Военно-Морского Флота, их преемственность молодыми защитниками Страны Советов. Авторы рассказывают старшеклассникам о военно-учебных заведениях и воинских династиях, которые в составе Вооруженных Сил СССР прошли славный героический путь за 70 лет существования Советской власти.
Книга рассказывает об истории янычарского корпуса, правилах и нормах его комплектования и существования, а также той роли, которую сыграли янычары как в военных, так и во внутриполитических событиях Османской империи. В монографии показаны фундаментальные особенности функционирования османской государственности, ее тесная связь с политикой войн и территориальной экспансии, влияние исламского фактора, а также значительная роль янычарского войска в формировании внешней и внутренней политики турецких султанов.
Книга посвящена Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Автор, московский журналист, военный историк В. С. Яровиков, лично знавший Александра Михайловича, рассказывает о полководческой деятельности Василевского в годы Великой Отечественной войны, его работе на высших постах в Вооруженных Силах, об участии в обобщении опыта войны, о личных качествах Александра Михайловича — человека, коммуниста, полководца.
В истории средневековой Руси трудно найти более противоречивый сюжет, чем место в ее системе Полоцкого княжества. Связанный с остальной Русью общностью начальных судеб, исповеданием православия, языком и письменностью, Полоцк в переломный момент своего развития стал на долгие века частью не Русского, а Литовского государства. Парадокс этого феномена состоял в том, что Литва, поначалу зависимая от Полоцка, затем взяла над ним верх, но это могло случиться только после того, как полоцкое влияние преобразовало саму Литву: русский язык стал надолго ее государственным языком, а князья литовских династий сплошь и рядом отвергали язычество и принимали православие во имя торжества единодушия со своими славянскими подданными.
Очерк знакомит с историей древнего украинского города, рассказывает о борьбе трудящихся бывшей Бессарабии за воссоединение с Советской Отчизной, а также о расцвете экономики и культуры края в послевоенный период.