Как читать и понимать музей. Философия музея - [17]

Кроме образовательных, на музей возложили и цивилизационные функции. Музеи выработали строгие правила поведения для посетителей, запрещавшие приходить в грязной одежде, есть и пить в залах, трогать экспонаты, выходить за пределы предназначенного для них пространства. Эти ограничения, без сомнения, разделяли людей на респектабельных граждан и низший класс, но вместе с тем и способствовали созданию нового общественного этикета. Неслучайно буржуазная эпоха начинает рассматривать посещение музея как атрибут социального статуса. В этом отношении заслуживает внимания позиция известного и весьма влиятельного искусствоведа Джона Рёскина (John Ruskin, 1819–1900), изложенная им в жанре письма другу: «…музейные залы не должны быть заполнены праздной и сомнительной публикой. Музей не может быть прибежищем от дождя и скуки. Его со вкусом обставленные, фактически дворцовые интерьеры не предназначены для оборванных и дурно воспитанных людей» (35).

В понимании того времени, музеи могли способствовать решению в том числе и проблем социальной напряженности, так как соединяли низшие классы с основными ценностями общества. Известно, что в Великобритании существенный перелом, связанный с желанием правительства максимально увеличить посещаемость музеев рабочими, произошел в середине XIX в. Для достижения этой цели музеи стали работать в вечернее время, а в залы Британского музея специально было проведено электричество.

Публичный музей XIX в. вполне может быть описан и в производственно-экономическом ракурсе. Как явление своей эпохи, он действовал подобно механизму производства и потребления (разумеется, в духовной сфере), что отличает его от таких учреждений, как, скажем, библиотека или архив. С одной стороны, в музее возникает новая профессиональная деятельность, связанная с производством знания, с другой – широкий общественный спрос на образование.

Считается, что на раннем этапе капиталистических отношений музей участвовал в формировании представлений о материальной ценности предметов. По мнению Сьюзен Пирс, в этом отношении ему удалось успешно мистифицировать общество. Музей сам «создал» свои богатства, получив статус официального эксперта, а затем стал хранителем этих богатств (36). Крупные национальные музеи стремились завладеть наиболее редкими и престижными артефактами. Экспертиза, проведенная их сотрудниками, позволила создать основной корпус апробированных предметов, стоимость которых оказывала влияние на монетарную ценность других объектов. Таким образом, институциональная подпись обеспечила музею право практически единолично принимать решения о месте, которое займет тот или иной предмет в официальной иерархии общественных ценностей (37). Эти факты говорят о реальной связи публичного музея с экономикой капитализма и ее рыночными механизмами.

Луис Моллер (Louis Moeller), 1855–1930

Знатоки. Холст, масло

Можно сказать, что публичные музеи способствовали созданию самого облика буржуа и модели его поведения. Наиболее наглядно это происходило в Париже, который был, по единодушному мнению, международной столицей XIX в. Перепланировка города, предпринятая бароном Османом (Georges Eugene Haussmann, Baron Haussmann, 1809–1891), создала предпосылки для новой экономической, социальной и эстетической реальности, прежде всего потому, что способствовала соединению на улицах города большого количества людей. Кафе, рестораны, магазины, а также памятники на бульварах придавали облику Парижа характер уникального и увлекательного зрелища.

Французский писатель Жюль Жанен (Jules Janen, 1804–1874), описывая Париж, не мог не упомянуть фланеров (фр. Flâneur – гуляющий горожанин, ценитель городской жизни): «Париж, город, более всего подходящий для фланера. Он спроектирован, построен и идеально организован для безделья [фланеров. – З. Б.]; широкие набережные, монументы, бульвары, площади… Пале-Ройяль [речь идет о периоде, когда в расположенном напротив Лувра дворце разместились магазины. – З. Б.], самый огромный бутик на свете, где можно приобрести все, от самого великолепного бриллианта до дешевенькой жемчужины; возбужденная толпа, гравюры, старинные книги, карикатуры. Возможность делать что хочется, видеть что угодно; библиотеки, как и музеи, где скрыты чудеса, также доступны для всех» (38) (39). Упоминание Жаненом музеев в одном ряду с роскошными бутиками, которые нередко называли «картинными галереями для бедняков», не случайно. По мнению Беннетта, не только публичные музеи, но и универсальные магазины составляют так называемый демонстрационный комплекс XIX в. В Париже и других европейских городах строятся роскошные торговые галереи из металла и стекла, именовавшиеся пассажами (от фр. passage – проход) или аркадами (фр. arcade – ряд одинаковых по форме арок, опирающихся на колонны) (40). По ним можно было бродить, как по музеям, в любую погоду, наслаждаясь великолепием и разнообразием товаров. В очерке «Париж, столица XIX столетия» немецкий теоретик культуры Вальтер Беньямин цитирует один из иллюстрированных путеводителей по Парижу: «Эти пассажи, новейшее изобретение индустриального комфорта, представляют собой находящиеся под стеклянной крышей облицованные мрамором проходы… По обе стороны этих проходов <…> расположены шикарнейшие магазины, так что подобный пассаж – город, даже весь мир в миниатюре» (41).