Как бы нам расстаться - [66]

Разбухшую от сырости и гниения дверь заклинило, и она никак не открывается, поэтому мне приходится налечь на нее плечом. Дом стонет и скрипит, когда я вторгаюсь в его сон. Под лестницей все еще витает дух тайны, захороненной под вздыбленными досками пола. Я сглатываю и чувствую, что в горле у меня пересохло. Я даю обещание на первой же остановке наградить себя чашечкой кофе, если смогу пройти мимо этих тайн.

Лестница кажется достаточно прочной, но тем не менее на пути в комнату Джоны я пробую ногой каждую ступеньку, прежде чем ступить на нее. Я знаю дорогу туда, но дом без выцветших ковров в зале и запечатлевших школьные события глянцевых фотографий на стенах кажется другим. Дверь в комнату Джонза закрыта. Сильно толкнув, я открываю ее и чувствую, как пол уходит из-под ног.

Нет.

Это не выдержала моя голова, куда нахлынули воспоминания.

Обои все еще те же, в поблекшую полоску, но мебель исчезла. Осталась только темная линия там, где к стене была придвинута кровать, на которой мы с Джонзом сидели, когда он спросил меня: «Неужели мы повторяем ошибки своих родителей?»…

О Боже, надеюсь, что это не так.

…А мои мокрые волосы висели по обеим сторонам головы…

Там, где стоял комод, на стене светлое пятно. Я опускаюсь на колени рядом с этим пятном и надавливаю на плинтус, закрывающий стык стены и пола. Ничего. Я нажимаю сильнее. Может быть, место не то? Но тут дерево издает легкий стон, и появляется щель. Нет, просто стена разбухла, как и двери.

Я засовываю пальцы в щель между поблекшими обоями и плинтусом и тяну. Кусок плинтуса отлетает. И я знаю, что, так же, как отлетевшую бумажную обложку толстой книги, я никогда не смогу прикрепить его обратно.

Упираясь в пол локтями и коленями, я прикладываю щеку к полу и шарю в темном отверстии, — мужественно не обращая внимания на звуки легких шагов, которые я, вне всякого сомнения, слышу, хотя, вполне возможно, лишь в своем воображении, — и вытягиваю оттуда картонную коробку.

Коробку из-под сигар.

И в первый раз за сегодняшнее утро я чувствую себя так, как будто и в самом деле совершаю вторжение без ведома хозяина.

Но мне просто хочется посмотреть, на месте ли ключ…

На месте. Лежит на самом верху. Поверх стольких вещей. Я оказалась права: в этой беспорядочной мешанине я никогда не смогла бы найти черную шерсть и усик щенка. Я бы и фотографию не нашла, если бы кто-то вдруг забыл ее здесь.

Я захлопываю крышку коробки.

А потом, на скоростной дороге, водители зажигают фары, чтобы найти общий язык с бетонно-плотным туманом, потоком, льющимся на них.

Глава 23

Несмотря на туман и снег, я добираюсь до Чикаго уже к концу рабочего дня. А это значит, что Джона все еще в музее. В том случае, конечно, если он решил не выполнять своего обещания уйти. Я смиряю гордыню и паркую машину неподалеку от старого музейного здания. Я заплатила за целый день, поэтому, уж прежде чем вернуть машину, использую ее на всю катушку. Я не решаюсь оставить коробку из-под сигар без присмотра на переднем сиденье, откуда ее могут украсть, поэтому беру ее с собой.

Первым, на кого я натыкаюсь, оказывается Тимоти.

— Наконец-то заявилась, — говорит он. — Куда пропала?

— Да проблемы в семье, — отвечаю я. — Я же говорила. Помнишь?

Вот потому-то я и не теряла присутствия духа из-за того, что могу лишиться работы. Я была немного удивлена тем, что Дженет так хорошо осведомлена о моем увольнении, но мое беспокойство не выходило за рамки допустимого, хотя я прекрасно знаю, что ожидание в очереди на бирже труда — то еще развлечение.

Потом, если уж совсем прижмет, я всегда смогу шантажировать Тимоти и заставить его вернуть меня на работу. В конце концов, он мой начальник, поэтому то, чем мы с ним однажды занимались скорее всего противозаконно. Конечно, при условии, что он вспомнит тот случай, когда мы гладили друг у друга между ног. Все-таки немало времени прошло. А Тимоти часто и фамилию-то свою вспомнить не может.

— Проблемы в семье? — переспрашивает Тимоти. — Нашла оправдание!

— А Джонз здесь? — спрашиваю я.

— Откуда я знаю, черт подери! — И он идет от меня приплясывающей походкой, но потом возвращается. — К завтрашнему дню мне нужен запрос на грант, — говорит он.

— Нет, не нужен.

Он свирепо смотрит на меня.

— Этот запрос не потребуется раньше следующего месяца.

У него подергиваются губы. Потом он указывает мне на дверь моего кабинета:

— Ладно, иди работай.

— Завтра, — говорю я.

— Хорошо. Завтра так завтра. А это что такое? — спрашивает он, показывая на коробку из-под сигар.

— Да так, ничего. Джонз здесь?

— Откуда я знаю!

— Увидимся завтра, — говорю я его удаляющейся спине.

Он взмахивает рукой над головой.

Я иду по залу в кофейную комнату. Но там пусто. Не видно даже такого непременного ее атрибута, как Кенни. Сделав шаг обратно в зал, я внимательно осматриваюсь, повернув голову налево, потом направо. Не желая признаваться в этом даже самой себе, я все-таки боюсь наскочить на Дженет. Боюсь, что выкину что-нибудь непотребное. Например, плюну ей в лицо.

«День «Д» назначен на понедельник».

Сука.

Чтобы дать себе время подумать, я ныряю в дамскую комнату. Из одной из кабинок выходит Дороти, и при виде нее меня начинает неприятно кружить приступ дежа-вю.