Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей - [17]

Итак, договор 911 года был написан в двух экземплярах. Не слишком внятный текст ПВЛ хочется понимать таким образом, что один исходный текст договора, экземпляр «царя вашего», был написанным по-гречески византийскими дипломатами оригиналом, в чем дополнительно убеждает дата по византийскому индиктовому календарю, а второй, писанный «своею рукою» неким «Ивановым написанием», представлял собой перевод исходного текста на язык руси, возможно, с добавками русской стороны по отдельным пунктам. Я нарочно во избежание недоразумений говорю о языке руси, а не о русском языке. До сего дня никто внятно не ответил, более того, даже не пытался ответить на естественный вопрос: что же это за такое загадочное «Иваново написание» и, уж тем более, какой прятался за ним язык? Более того, отечественные историки всячески замалчивали и дезавуировали саму правомочность такого вопроса. Так, Б. Рыбаков в полемике с норманистами утверждал[29]: «Договор 911 года, заключенный от имени Олега и содержащий около десятка скандинавских имен олеговых бояр, написан не на шведском, а на славянском языке». Как видим, академик не погнушался откровенной ложью. Ведь на самом деле договор был написан не на шведском (которого в то время еще и не было!) и не на славянском языке (такого языка, кстати, тоже не было), а, как сказано в самбм договоре, «ива-новым написанием». О языке как таковом в договоре нет ни слова. Между прочим, как и о невесть откуда взявшихся у Рыбакова «боярах».

В свое время[30] я поддержал предположение С. Ляшевского, что таинственное «Иваново написание» может быть вариантом греческого алфавита для языка крымских готов, созданного в VIII веке епископом св. Иоанном Готским[31]. Это предположение и сегодня, кажется, остается единственным более-менее разумным фигурирующим в вольном Интернете. Что же касается языка начальной руси, то ответ нам дают Вертинские анналы, имена членов посольства руси в Константинополь 907 года в ПВЛ и Константин Багрянородный русскими названиями днепровских порогов[32]. Ответ этот однозначен: русский язык IX–X веков был языком древнескандинавским. А каким еще мог быть язык послов русского кагана, которого следователи Людовика Благочестивого в 839 году признали свеями? Каким мог быть в 907 году язык таких же послов русского ольга Ингельда с именами Фарлаф, Веремуд и Рулав? Конечно тем же самым, на котором в середине X века звучали названия днепровских порогов по-русски у Константина Багрянородного — со всей очевидностью древнескандинавским!

Надо полагать, гипотетический алфавит Иоанна Готского вполне сгодился для близкородственного готскому древнескандинавского языка, который и был в ту пору языком «рода русского». У начальной руси имелась возможность воспринять этот удобное для нее «написание» в Крыму, где скандинавы симбиотически слились со своими языковыми родственниками — давно прижившимися там готами-христианами[33], имевшими даже свою епархию, впоследствии доросшую до ранга митрополии, и традицию оригинальной письменности, восходящую еще к IV веку, к алфавиту Ульфилы с его переводами на готский язык некоторых книг Библии.

Все независимые свидетельства, как византийские, так и хазарские, однозначно указывают на то, что Игорь имел морскую базу где-то в восточном Крыму или на Тамани. В Керченском проливе он в 941 году начал свои военные предприятия нападением на хазарский город Самкерц и туда же бежал после разгрома его флота византийским. Эту базу унаследовал Святослав, судя по тому, что Иоанн Цимисхий потребовал от него покинуть Болгарию и возвратиться «в свои владения к Босфору Киммерийскому», то есть все к тому же Керченскому проливу. Святослав мог существенно расширить контролируемые русью зоны черноморского побережья в результате своей хазарской кампании. Византийский хронист начала XII века Иоанн Скилица в связи с нападением руси на Константинополь 860 года писал: «Все лежащее на берегах Евскина [Черного моря. — В. Е.] и его побережье разорял и опустошал в набегах флот росов (народ рос — скифский, живущий у северного Тавра, грубый и дикий)». Как видим, Скилица прямо говорит, что русь обитала «у северного Тавра», а северным Тавром греки называли горную цепь западного Кавказа и ее продолжение дальше на запад — Крымские горы. А вот еще слова Евстафия Фессалоникийского: «К северу от Истра живут следующие племена: германцы, сарматы, геты, вастарны… тавры или росы, живущие около Ахиллова Бега…», — то есть русским был берег от устья Днепра до Крыма, хотя мы и не знаем, к какому конкретно времени относятся эти слова Евстафия.

В рассматриваемом нами договоре 911 года косвенно на Северное Причерноморье указывает специальный параграф, в котором подробно оговариваются формы взаимопомощи греков и руси выброшенным бурей на берег кораблям, что конечно же бессмысленно для Киевской Руси и любого другого внутриконтинентального государства.

О спорной принадлежности территории в устье Днепра, руси или херсонским грекам, говорит аналогичный договор Игоря. Вероятно одной из побочных целей болгаро-византийской кампании Святослава было окончательно решить этот застарелый спор в пользу руси, «живущей возле Ахиллова Бега». Святославу это не удалось, и его наследник Владимир вновь был вынужден вернуться к этому вопросу осадой таврического Херсона.