Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей - [19]

Касаясь вопроса об идентичности былинного Вольха и Вещего Олега ПВЛ, В. Пропп писал: «Большинство ученых с полной уверенностью утверждало, что Волх этой былины не кто иной, как Олег. Такая точка зрения должна быть признана совершенно фантастической. Поход Волха на Индию отождествлялся с походом Олега на Царьград, хотя в походе Волха, описанном в былине, нет… буквально ничего, похожего на поход Олега, каким он описывается в летописи». На самом деле, вопреки Проппу, у Вольги Всеславьевича и Вещего Олега много общего. В былине Вольга предстает «чародеем» по той же самой причине, по которой в ПВЛ Олег оказывается «вещим». Оба героя выдуманы, выдуманы и их походы, Вольги в Индейское царство, а Олега — на Царьград, и эти две выдумки, именно как выдумки, вовсе не обязаны быть точными копиями друг на друга. Но образы обоих собирательны и несут одну и ту же идею, что точно подметил сам же Пропп: «Как воин он [Волх. — В. Е.], однако, совершенно не похож на воинов позднейшего русского эпоса — на Илью, Добрыню, Алешу… Русский эпос знает и признает для своих героев только один вид войн — войны справедливые, войны, целью которых служит защита родины от нападения врага… Волх первоначально совершал набег с совершенно иными целями: поход Волха был чисто хищнический». Аналогично деятельность Олега в ПВЛ — тоже сплошное хищничество: походы, захват городов и примучивание, обложению данью соседних племен и народов. «Биография» Вещего Олега в ПВЛ как бы дублирует «биографию» Старого Игоря, а сюжет былины о Вольге отражает особенности деятельности как Игоря, в частности вероломность агрессии против Индейского царства подобно игореву нападению на Самкерц, так и Святослава на Хазарский каганат, поскольку первоначально в былине Индейское царство и было царством Иудейским, то есть Хазарией. На то она и собирательность фольклорных образов. Эта собирательность служит причиной того, что (вновь цитирую В. Проппа): «Враг, на которого надвигается Волх, не имеет определенного исторического лица». Действительно, на кого только не нападали исподтишка за долгую историю викинга всякого рода скандинавские морские конунги, равно как и их собратья русские ольги!

СМУТНЫЙ АБРИС ДИНАСТА

На тых горах высокиих,

на той на Святой Горы,

был богатырь чудный.

<…>

Не ездил он на святую Русь…

Былина о Святогоре,

сказитель П. Калинин

Первый в череде правителей Руси по Илариону, то есть основатель династии, Игорь Старый во всех отечественных энциклопедиях представлен как «Игорь Рюрикович, великий князь киевский». Ситуация такая же гротескная, как и с Вещим Олегом. На деле Игорь не был ни Рюриковичем, ни великим князем, ни киевлянином.

О жизни и деятельности «великого киевского князя-Рюриковича» ПВЛ нам поведала совсем мало. Похоже, подобно Илариону авторы ПВЛ извлекали крохи информации об Игоре из доступных греческих хроник, натужно дополняя их собственными фантазиями. Весьма в этом плане показательные первые «летописные» сообщения об Игоре стоит процитировать полностью, благо, они не отличаются пространностью. Однако достойны внимательного и вдумчивого прочтения.

«В год 913. После Олега стал княжить Игорь. В это же время стал царствовать Константин, сын Леона. И затворились от Игоря древляне по смерти Олега».

«В год 914. Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой. В тот же год пришел Симеон Болгарский на Царьград и, заключив мир, вернулся восвояси».

«В год 915. Пришли впервые печенеги на Русскую землю и, заключив мир с Игорем, пошли к Дунаю. В те же времена пришел Симеон, попленяя Фракию; греки же послали за печенегами».

Вдумчивое прочтение этой «летописи» не может не оставить впечатления, что авторы ПВЛ ничего не знали о действительном начале жизнедеятельности «Рюриковича» и нашли, отдадим им должное, оригинальный выход, поставив выдуманные «события» начальной биографии Игоря в соответствие аналогичным реальным событиям примерно того же времени в византийских хрониках и привязав свою хронологию к их датировкам. То есть попросту в имеющиеся погодные статьи перевода византийской хроники сделали собственные приписки. В результате Игорь начинает княжить в год воцарения Константина Багрянородного; поход на древлян случается одновременно с походом Симеона на Константинополь; печенеги приходят на русскую землю заодно с их появлением вблизи границ Византии; Игорь заключает с ними мир в тот же момент, когда греки их привлекают в качестве союзников для отражения нападения болгар. Ну, не поразительны ли параллелизм и синхронизм истории игоревой руси и Византии?!

Эти параллелизм и синхронизм сопровождают Игоря до самой его смерти, которую ПВЛ датирует 945 годом. Однако, как справедливо подмечает С. Цветков, «в действительности 945 г. — это всего лишь дата окончания правления Романа I Лакапина (свергнутого в декабре 944 г.)… К слову сказать, смерть вещего Олега (912 г.) точно таким же образом приурочена в летописи к окончанию правления Льва VI. Получается, что летописец, не располагая подлинными данными смерти первых русских князей, «хоронил» их вместе с византийскими императорами, чьими современниками они являлись по русско-византийским договорам».