Кадетство. Выбор - [11]

— Здесь кто-то есть?

Голос был низким, но принадлежал явно человеку молодому. Бросив в сортир едва пригубленную сигарету, Макс нажал на слив и вышел.

Незнакомец стоял у стены, отступив назад, благоразумно предположив, что дверь сейчас откроется. Примятые, словно от шапки, волосы чуть прикрывали немного оттопыренные уши, а на носу коричневело несколько детских веснушек. Внимательно оглядев друг друга и не сделав пока однозначного вывода, ребята тем не менее расслабились.

Прищурив и без того несколько раскосые глаза, «примятый» спросил, кивнув в сторону кабинки:

— Курил, что ли?

Макс фыркнул и ничего не ответил. Разве и так не ясно?

— А вот за это и пропереть могут, — доверительно сообщил «примятый», — Если кто узнает, — добавил он после паузы.

Равнодушный, а скорее не имеющий надежды на подобную перспективу Макс подумал, что, пожалуй, слишком задержался в этом сомнительном обществе. Парень ему не понравился. Трудно даже сказать, чем именно.

Но «примятый», похоже, был настроен на знакомство, потому как удобно облокотился о стену и, выпихивая что-то языком из-под верхней губы, вальяжно продолжил:

— Да расслабься. Я вообще-то просто так — предупредить хотел. Ты зачет по физподготовке уже получил?

— У меня освобождение на три года.

— Да ну? — справедливо не поверил «примятый».

Но Макс уже ушел.

3 На медосмотре пролетело чуть больше двадцати человек. Еще столько же съехало после математики. Среди абитуриентов ходили слухи о печальной статистике, и находившиеся на финишной прямой оставшиеся счастливчики не могли не чувствовать легкого превосходства над неудачниками.

Перед экзаменом по русскому языку шло бурное обсуждение математики.

Если среди присутствующих и были желающие закрепить свои познания в области «великого и могучего», то и они, позабыв обо всем на свете и открыв рты, самозабвенно слушали рассказ Сухомлина. А тот на три голоса разыгрывал сцену, очевидцами которой накануне были почти все.

Даже Андрей, стоявший чуть поодаль, не мог удержаться от смеха, глядя, как Сухомлин складывается пополам, изображая мобильный телефон.

— Раньше было: «Преподаватель лопух, но аппаратура при нем», а теперь: «Тут-тук, это я, твоя эсэмэска». Препод, конечно, все просек, подходит к этому «Эйнштейну» и говорит: «Дай-ка я модель твоего телефона посмотрю». И все… — с вещами на выход.

Думать надо было, а не считать экзаменаторов идиотами, — усмехнулся Синицын. Еще бы, использовать такой старый прием, как «звонок другу». Даже в обычной школе учителя прогрессивно отлавливают всех любителей мобильных подсказок. А уж в Суворовском и подавно. Совсем пацан без понятия.

— А говорят, — похожий чем-то на Лео ди Каприо в период нежной юности парень понизил голос, — говорят, что вчера человек двадцать отсеяли.

Синицын его успокоил:

— И сегодня столько же отсеют. Конкурс в этом году большой.

Не замеченный за дискуссией преподаватель русского языка, уже какое-то время стоявший в открытом проеме кабинета, повысил голос:

— Экзамен начнется через пять минут. Если кто-то не успеет к этому времени сесть и приготовить письменные принадлежности, будет считаться неприбывшим.

Разом примолкнув, мальчики гуськом и в полной тишине, в которой каждый думал, что остальные слышат стук его сердца, прошли мимо экзаменатора.

С первой минуты диктанта Андрей испытал облегчение. Но затем вновь насторожился и на всякий случай пробежал глазами уже написанный текст. Да нет, вроде все просто. Даже слишком просто, а значит, должен быть какой-то подвох. Нервно погрызывая ручку, он не сразу понял, что кто-то постукивает его по спине — сперва легонько, а затем все активнее. Откинувшись назад, Андрей шепотом спросил:

— Чего?

— Ты как последнее слово в этом абзаце написал: с двумя «н» или с одной? — громко прошипело сзади.

— С одной, — одними губами ответил Андрей и вернулся к своему листу.

— Погоди, — больно пихнули его пальцем под лопатку, — точно с одной?

— Точно, — чуть громче подтвердил первоначальную версию Андрей и тут поймал на себе подозрительно сверкающий взгляд экзаменатора.

Заметив, Что абитуриент смутился, довольный своей проницательностью преподаватель кивнул ему:

— Абитуриент, встаньте.

Нехотя положив ручку на стол, Андрей поднялся.

Какую-то секунду преподаватель в задумчивости смотрел сквозь него (зацепив краем глаза экзаменационный лист провинившегося), а затем так же ровно махнул неизвестному собеседнику Андрея:

— Вы тоже.

«Примятый» (Макс его сразу узнал) шумно, но быстро вытянулся за Андреевой спиной.

— Ваши фамилии?

— Леваков, — обреченно ответил Андрей.

— Абитуриент Сырников, — отбило дробью сзади.

Остальные мальчики инстинктивно пригнулись к столам и напряженно ожидали развития событий. Преподаватель остановился сперва перед Сырниковым, снизу вверх про-сканировал его, отошел к Левакову, повторил операцию. Затем подошел обратно к доске, но не повернулся лицом к аудитории, а продолжал стоять спиной и, заложив руки за спину, перекатывался с носка на пятку.

— И кто из вас мне объяснит, что это было? — Пауза. — Надеюсь, что было это совсем не то, о чем думаю я. А я думаю, что два молодых человека, которые собираются стать курсантами Суворовского училища, разговаривали во время самого ответственного вступительного экзамена. Но, может, я ошибаюсь?