Качество жизни - [54]

69

Мне снятся яркие сны с несуразными сюжетами. Например: я ищу улицу, дом, квартиру. Спрашиваю кого-то. Мне очень нужны эти улица, дом и квартира. Там меня что-то или кто-то ждет. И вот попадаю в квартиру. Огромную, как цех завода металлоконструкций, где я работал (в многотиражке). А дверь — одна. И я хочу выйти, понимая, что не туда попал. А в двери — собака. Сидит молча, и очень страшно. «Собаки снятся к друзьям! — объясняю я ей. — Пропусти меня». — «Щас прям!» — молча отвечает собака. И вот я стою. Она сидит…

Однажды я собрался в магазин. Молоко, хлеб, чай, колбаса, яйца, капуста, картошка, творог.

Шел и повторял: молоко, хлеб, чай, колбаса, яйца, капуста, картошка, творог…

Все купил, не забыл ничего. Вернулся, поставил пакет у двери, начал раздеваться. Вижу: под вешалкой еще пакет. Раскрыл. Молоко, хлеб, чай, колбаса, яйца, капуста, картошка, творог… Громко спросил:

— Нина, это ты?

Подумал: пришла жена, сердобольно принесла бывшему мужу, одинокому и прибаливающему, продуктов.

Прошел в кухню, в комнаты. Никого. Следовательно, я сам сходил за всем этим, а потом, забыв, сходил еще раз.

Поэтому — не шутя — я не помню точно, был ли на самом деле разговор с Ниной, который я сейчас опишу, или он мне приснился — с ясностью до каждого слова и жеста.

Мы идем по осеннему парку, по желтым листьям.

— Знаешь, что самое ужасное? — говорю я. — Просыпаешься — и некому сказать «Доброе утро».

— Я это читала в каком-то твоем романе.

— Перестань. Нет, еще ужасней другое. Прожить всю жизнь с женщиной, считая, что не любил ее, разойтись — и только тогда понять, что ее одну и любил.

— Это я тоже где-то у тебя читала.

— Ты можешь серьезно говорить? Ты знаешь, Валера, оказывается, наш разрыв воспринял очень болезненно. Такой большой, а…

— Все мы большие… А зачем ты все это затеял?

— Что?

— Ну, стал Асимовым, с ведущей этой роман изобразил… Славы захотелось?

— Хотел тебя вернуть.

— Это ты сейчас говоришь.

— Говорю сейчас, а думал раньше. Хотел доказать. Приехать к тебе на белом коне!

— Не верится.

— Напрасно. Может, опять — вместе?

Она думает. Меня, как последним осенним солнцем, тихо греет надеждой. Мне уже кажется, что сейчас она скажет — да.

— Нет. Наверное, у меня еще остались к тебе чувства, — говорит она, ответственно формулируя слова, говорит с предельной честностью. — Но как я буду с тобой жить, если ты не веришь в Бога?

— Я верю в Бога, я не верю в религию.

— Это я тоже у тебя читала.

— Не может быть, это не опубликовано. И написано после тебя.

— Неудачно написано. Просто глупо, извини. Получается: ты один в пустыне, и у тебя Бог в пустынном небе, твой, личный? Ерунда.

— Ладно, мы не об этом.

— Как же не об этом? Да, мы долго прожили вместе, но жили в грехе, извини, не венчанные. А с Джеффом я собираюсь обвенчаться.

— Он православный?

— Католик.

— А ты?

— Я перешла в католичество, но это не столь важно. Важно — жить в Божьем законе.

— Всегда думал, что ты свободнее.

— Свобода — это когда зависишь только от Бога. Не моя мысль, естественно.

— Почему бы просто не сказать, что ты его любишь?

— Потому что это не так. Он меня любит и будет любить всю жизнь, я уверена. А я замечательно к нему отношусь. С каждым днем все лучше. То есть это тоже неизбежно перейдет в любовь. В лучшую, супружескую. Осененную, к тому же, церковью.

— Мы тоже могли бы обвенчаться.

Она молчит.

Я понимаю, что не надо мучить ее этим разговором. Посмеиваясь, сворачиваю на отвлеченную тему:

— Я тут недавно книжку читал про логотерапию. О том, как заполнить экзистенциальный вакуум. Как повысить качество жизни, ничего не меняя, кроме отношения к этому качеству. Ибо самое превосходное качество жизни не может считаться таковым, если субъект ощущает его поганым. А самое поганое качество жизни может считаться превосходным, если оно таковым кажется субъекту.

— Значит, ему лучше всех? — указывает Нина на грязного алкоголика, который маячил, маячил перед нами, напевая невнятную песенку, шатался, шатался — и наконец упал, да очень удачно: поперек узкого выхода из парка, меж двух кирпичных столбов; а по сторонам — металлическая ограда. Петь при этом не перестал.

— Да, лучше! — уверенно сказал я.

— Зато нам хуже. Мешает пройти.

— Ничуть, — отвечаю я, перешагивая через бесчувственное тело.

А Нина остается по ту сторону. Я протягиваю руку, предлагая помощь.

Она поворачивается и уходит.

КОЕ-ЧТО ДЛЯ СЕБЯ

А.Н. Анисимов в романе «Адаптатор» несколько раз упоминает о том, что пишет «кое-что для себя». Это — начало еще одного романа, адаптации библейских текстов, в том числе не дающей ему покоя «Книги Иова», а также воспоминания в виде рассказов и рассказы в виде воспоминаний. Они могут считаться антитезой «Адаптатора», являясь полноправной частью книги «Качество жизни». Публиковать их в журнале целиком — громоздко, фрагментами — нет смысла. Да и любопытно использовать уникальную возможность: посмотреть, как будет выглядеть роман сам по себе, без поддержки общего замысла. Полностью же книга вскоре выйдет в издательстве «…». (Заразившись от А.Н. Анисимова боязнью рекламы, называть воздержусь. — А. С.)