К земле неведомой - [111]

От них же узнал и о том, что из интеллигентского центра, после арестов 92-го года, уцелели немногие, а связи с рабочими кружками оборвались почти полностью. Однако социал-демократическое движение в Петербурге имело уже глубокие корни. Среди оставшихся на свободе было несколько членов интеллигентского центра из студентов-технологов. Они и явились продолжателями всего дела.

Осенью следующего года с ними установил связь Владимир Ульянов, приехавший в Петербург в конце августа из Самары. А вскоре была создана новая организация социал-демократического направления — «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Новая организация от пропаганды марксизма среди передовых рабочих, в пропагандистских кружках, перешла к политической агитации среди широких масс рабочих.

После ареста Владимира Ульянова и многих других руководителей «Союза борьбы» деятельность организаций не прекратилась.

Толль остановился первым, оглянулся назад:

— Ого! Как мы увлеклись! Пора и возвращаться…

Его рука снова коснулась Бруснева, задержалась на плече. Покашливая, он заговорил опять:

— Мне бы вот о чем хотелось вам сказать… Я отношусь к вам с искренней симпатией, вижу в вас человека твердого, крепкого, на которого во всем можно положиться, знаю, что со спокойной душой могу доверить вам любое дело, и оно будет исполнено самым наилучшим образом… С последней почтой я отправил в Петербург письмо, в котором даю вам самую хвалебную аттестацию. Может быть, это поможет вам… Дай бог! Нельзя такому человеку, как вы, оставаться в столь нелепом положении еще на годы! Нельзя!..

— Спасибо, — еле слышно сказал Бруснев.

— Не надо благодарить!

— Да я уж и за то должен сказать вам спасибо, что благодаря вашей экспедиции вырвался из своего Окаянска! Ведь здесь я чувствую себя, несмотря ни на что, почти свободным человеком! А это — так много! Если бы вы знали, как это для меня много! Ведь нет ничего тягостнее, чем осознавать постоянно, что жизнь идет почти впустую, что все замерло, остановилось на годы, и ничего не изменить, не переиначить… Это так опустошает, так обессиливает порой!.. Простите, что заговорил об этом!.. Наверное, подумали: я его называю твердым, а он…

— Нет, нет! Я все понимаю…

В обратной дороге было решено, что Бруснев отправится пока в село Казачье, в устье Яны, где дождется теплой поры, затем, до вскрытия рек, переберется в бухту Тикси, где проведет все лето, до возвращения «Зари». За время своей летовки он обследует побережье и по возможности определит фарватер бухты, расставит на берегу знаки, а кроме того, займется ботаническими, зоологическими и другими сборами.

Утром следующего дня все было готово к отъезду Толля и Бруснева. Позавтракав вместе со всеми временными обитателями поварни, они вышли к поджидавшим их собачьим упряжкам.

— Так, стало быть, мы обо всем договорились, Михаил Иванович? — спросил Толль.

— Договорились! Не беспокойтесь: все сделаю, что от меня зависит. Лишь бы у вас там все удалось… — Бруснев кивнул в сторону севера.

— Да, лишь бы удалось!.. — Толль покивал в задумчивости. — Как я уже говорил вам, в первых числах июня отправлюсь на остров Беннета, откуда попробую добраться до своей цели… А в конце августа — начале сентября ждите, стало быть, «Зарю» в Тикси. Она придет туда в любом случае — со мной или без меня…

— Буду ждать. Буду надеяться, что вернется она с вами и с добрыми вестями!..

— Теперь, что бы там ни было впереди, отступать нельзя, — тихо сказал Толль и добавил: — Остается повторить некогда сказанное Юлием Цезарем: «Alea jacta est!»[11] Как только у нас все будет готово к отправлению, с радостью помчусь навстречу неизвестности! Только бы нам достичь цели! Только бы нам ее достичь!..

Толль на прощанье крепко пожал руку Бруснева, обошел с рукопожатием остальных, затем, оглядываясь и кивая, сел в нарты. Каюр прикрикнул на собак, те взлаяли, подхватили, нарты покатили прочь, в сторону залива…

День выдался на редкость ясным. И удаляющийся от поварни Толль вдруг подумал о том, что при таком чистом, прозрачном воздухе с северной оконечности K°тельного, может быть, видна его далекая загадочная земля…

Остановимся здесь, Читатель. Мы увидели Михаила Ивановича Бруснева в новых условиях, в новых обстоятельствах. Мы увидели: ни тюрьма, ни ссылка, ни суровые условия Арктики, еще вовсе неосвоенной в ту пору, не сломили его духа и воли, не погасили его мечты и веры.

Остановимся, Читатель, почти там, где завершилась первая половина его жизненного пути, его жизненного срока, где едва началась вторая…

Впереди суждено ему будет пережить немало новых испытаний. Бесследно исчезнет Эдуард Васильевич Толль, отправившийся с тремя спутниками на остров Беннета, и первым именно Михаил Иванович Бруснев снарядит поисковую партию и во главе ее отправится на поиски пропавших людей, проявив при этом большое мужество и смелость. Большое мужество и смелость проявит он не раз и после окончания своей арктической одиссеи, вернувшись по истечении срока ссылки в Петербург — к революционной работе…

Несколько лет тому назад мне довелось побывать на небольшом гранитном острове в бухте Тикси. Остров Бруснева — так называется он с осени 1902 года, с тех самых пор, когда в этой бухте Бруснев встретил избитую льдами яхту «Заря», приплывшую туда на вечную стоянку.