К югу от платана - [4]
– Может, она хочет извиниться за свое поведение.
Я сморщила нос.
– Спасибо, конечно, но я, пожалуй, откажусь. Не хочу снова довести ее до белого каления. Не забывай, что у нее слабое сердце.
Марло скрестила руки на груди.
– Ниточки, Блу, родная моя. Ниточки.
И мне моментально представилось, как агентство отказывает мне в усыновлении ребенка из-за того, что я жалкая одиночка. Я набрала в грудь побольше воздуха. И прошипела сквозь зубы:
– Ладно, приду.
Марло подхватила меня под руку и отозвалась:
– А радости-то сколько! Пациенты купаться будут в твоей любви.
Я растянула губы в фальшивой улыбке.
– Просто не терпится поскорее попасть в «Аромат магнолий»!
Она рассмеялась, и страхи мои при звуках этого искреннего смеха слегка побледнели, а на душе стало легче.
– Тогда в четверг, в шесть. И знаешь, милая, даже если ты будешь действовать по принципу «стерпится – слюбится», меня это устроит.
– В четверг? Не сегодня? – уточнила я, совершенно не расстроенная задержкой. Мне просто стало любопытно: ведь после того как Мо поставили диагноз, Марло стала придерживаться четкого расписания. В «Магнолии» она ходила по понедельникам. И никак иначе.
– У меня сегодня вечером встреча назначена, так что пришлось попросить, чтоб мою смену перенесли.
Я взглянула на нее искоса.
– Еще одна загадочная встреча? Это уже третья за месяц.
– Вовсе не загадочная.
– Правда? И с кем же ты встречаешься?
– Кое с кем.
– Чтобы обсудить?..
– Кое-что.
– Ах вот как. Ну теперь-то все яснее ясного.
Стоило нам приблизиться к окружавшей Пуговичное дерево поляне, как налетел ветер, и меня снова захлестнуло предчувствием беды. Я замерла. И, внезапно занервничав, спросила:
– Погоди-ка. Ведь эти неприятности, которые я в воздухе ощущаю, к тебе не имеют никакого отношения, правда?
– Ко мне? – Марло невинно вытаращила глаза и прижала руки к груди таким театральным жестом, словно читала дошколятам «Там, где живут чудовища»[1]. – Как тебе такое в голову взбрело?
Я резко остановилась и пристально взглянула на нее.
– Во-первых, из-за твоего напускного возмущения. А во-вторых, потому что побыть утром с Мо ты считаешь своей священной обязанностью. И все же сегодня ты тут, со мной.
По утрам Мо чувствовал себя лучше всего. Ночами же он совсем сбивался с пути, и деменция заводила его в дебри, ведомые ему одному.
Но ответить Марло не успела, потому что прямо над нами вдруг раздалось пронзительное карканье. Над верхушками деревьев, глянцевито поблескивая перьями, парила ворона.
– Тебе что, нужна пуговица? – спросила Марло, не сводя с птицы глаз.
– Мне нет. Ведь я недавно к Платану уже обращалась. Может, тебе? – Легенда Пуговичного дерева гласила, что задавать можно не больше одного вопроса в год. И это было понятно. Иначе народ постоянно таскался бы к Платану с любыми мелкими проблемами.
– Нет, – ответила Марло. – Все важные решения я в своей жизни уже приняла. Странно, чего это она раскаркалась? Ведь обычно ворона появляется, только чтобы проводить к дереву человека, которому нужен совет. Что ж, давай поглядим.
Марло направилась к дуплу, в котором, после того как задашь дереву вопрос, появлялась плоская гладкая пуговица с ответом. Она заглянула в расщелину, созданную самой природой внутри пятнистого ствола, ее обрамляла местами гладкая, а местами шершавая кора. По итогам осмотра Марло объявила:
– Пусто. – А затем наклонилась к зиявшей у подножия дерева большой кроличьей норе.
За всю жизнь мне ни разу не доводилось видеть, чтобы из нее выскочил кролик. Но надежды я не теряла и заглядывала в нору всякий раз, как оказывалась у дерева. Разросшиеся узловатые корни Платана так сплелись, разворотив землю, что невозможно было понять, где кончается один из них и начинается другой. Внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться, я подошла к Марло.
– Давай же, расскажи, что происходит. Ты уже несколько недель ведешь себя странно. На тайные встречи бегаешь и все такое. Это касается Мо? – От одной мысли об этом сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди. – Все хуже, чем мы думали?
Марло сжала рукой мое плечо, успокаивая меня. Внушая надежду.
– Хватит панику разводить. У Мо все по-прежнему, не лучше, но и не хуже.
От ее прикосновения моя тревога мгновенно улеглась.
– Что же тогда?
Глубоко вздохнув, она взглянула на ствол Платана и призналась:
– Дело в магазине.
– В «Кроличьей норе»? А что с ним?
Название магазин получил в честь норы, возле которой мы сейчас стояли, и Марло частенько называла своих самых маленьких покупателей «мои крольчата».
– Грядут кое-какие перемены. С завтрашнего дня мне особенно понадобится твоя помощь.
Несмотря на то что дохода от книг на жизнь хватало, я по-прежнему иногда подрабатывала в магазине, приходила туда как минимум раз в неделю. Частично потому, что Марло нужна была помощь, особенно теперь, когда Мо больше не мог стоять за прилавком. Частично чтобы побыть среди детей, которых совершенно не волновало то, что я Бишоп. Но главным образом потому, что там я всегда была счастлива, терзавшие меня горести в магазине мгновенно улетучивались.
– Конечно. Ты же знаешь, что можешь на меня рассчитывать. Но о каких переменах ты говоришь?
Анна-Кейт приезжает из Бостона в уютный южный городок, расположенный у горного хребта, чтобы разобраться с наследством. Когда-то ее мать буквально сбежала из этого места. Анна-Кейт тоже не собиралась здесь задерживаться, но отныне ей принадлежит семейное кафе «Черный дрозд», с которым связано слишком много загадок и местного фольклора, и она понимает, что не сможет закрыть его одним днем – местных жителей это очень расстроит. Тем более, по преданию только Анна-Кейт, наследница, может правильно приготовить знаменитые «пироги с дроздами», блюдо, что наделяют здесь мистическими свойствами.Осторожные намеки на волшебство, мягкий юмор, атмосфера небольшого, уютного города… идеально для поклонников Сары Эдисон Аллен и Элис Хофман.
«Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлове, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод».
«Тут-то племяннице Вере и пришла в голову остроумная мысль вполне национального образца, которая не пришла бы ни в какую голову, кроме русской, а именно: решено было, что Ольга просидит какое-то время в платяном шкафу, подаренном ей на двадцатилетие ее сценической деятельности, пока недоразумение не развеется…».
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Несколько лет назад Джесс потеряла маленького сына. Однажды она срывается из большого города и едет в сущую глушь — тихое место, окруженное озерами и горами, где по странному стечению обстоятельств оказывается в доме незнакомой пожилой женщины, называющей себя «прозорливицей» и ищущей загадочные «утерянные концы». Джесс постепенно проникается неочевидным волшебством своего нового дома и даже, как ей кажется, находит любовь. Но прошлое неотвратимо тянет ее назад, мешая обрести веру в добро и лучшее будущее. Мелисса Пейн создала красивый, загадочный и немного меланхоличный мир, которого иногда очень не хватает на контрасте с нашей прозаичной реальностью. Прекрасный образец магического реализма и романтической прозы.
У каждой саги есть начало. История многовекового проклятья семьи Оуэнс началась с необычного младенца – девочки, найденной в заснеженном поле. Оказавшись под опекой доброй женщины, сведущей в Непостижимом искусстве, Мария Оуэнс, ведьма по рождению, с раннего детства наблюдала, что с женщинами может сотворить любовь. Будучи еще ребенком, Мария клянется никогда не влюбляться, но в конечном счете – ведьма или нет – женщина всегда остается женщиной. Когда возлюбленный покидает Марию, она решает обезопасить все последующие поколения своей семьи, чтобы ни одно сердце в роду Оуэнс больше никогда не было разбито. «Мужчины уходят на войну, а женщины безоглядно влюбляются по причинам, непонятным им самим». Во все времена женщины, познавшие несчастную любовь, хоть раз в жизни в сердцах давали себе зарок, никогда больше не влюбляться снова, но в конце концов, неизбежно о нем забывали.