К отцу - [16]

В эту минуту Маняша была бы рада провалиться сквозь землю. У нее отяжелели ноги. Но она продолжала идти в смятении, боясь подумать, что ее может ждать за углом.

Там кричал меньшой:

— Дядя-генерал, дядя-генерал, куда ты? Дядя-генерал!..

Где-то близко затрещали кусты. Маняша увидела, как мелькала в них голова Семенова. А потом снова затрещали кусты, и теперь уже Василий мелькнул и исчез в лесу. Он бежал, нагнувшись, как от пуль.

— Зайцы-ы! Эх вы, зайцы-ы! Ату вас, ату! — раздался крик. А потом по лесу раскатился такой хохот, что у Маняши зашевелились на голове волосы. — Пятки смазываете! Эх вы, мужики!

Из-за угла появилась Пашка Кривобокова. Да Маняша-то ее уже по голосу узнала.

— Ай, Маняша! Ой, Маняша! — застонала она, приседая от смеха. — Как они от тебя в лес сиганули, ты бы видела, ты бы посмотрела!

Пашка приседала, хлопала себя ладонями по животу. Изо рта у нее высовывался красный и острый, как жало, язык.

— Бесстыдница! — крикнула Маняша. — Постыдилась бы! Что же ты делаешь? На чужих кидаешься! Своего бы завела! Бесстыжая твоя рожа, вот что я тебе скажу!

Пашка была пьяна, но от Маняшиных слов как будто отрезвела, презрительно выпятила губу и сказала:

— Успокойся и направь свои оскорбления по адресу, дорогая! Я к твоему красавчику не имею никакого отношения. Он мне не нужен! Или ты к Матвею Григорьевичу ревнуешь? Семенов о тебе хорошо отзывается! А? — Пашка хлопнула ладонями по бедрам и выпятила грудь.

— Бесстыжая, бесстыжая харя! Шлюха! Паскудница! — Маняша плюнула, стараясь угодить Пашке в лицо. — Тюрьма по тебе плачет! Я тебя в тюрьму упеку!

— Какая прыткая! Руки коротки! Больно-то не грози, а то мне стоит Матвею слово сказать, и твоего муженька к черту на кулички зашлют! У меня такое средство имеется!

— Да уж вижу твое средство, вижу!.. — Маняша готова была обложить Пашку всеми погаными словами, которые знала, но тут она увидела меньшого. Засунув палец в рот, он с ужасом глядел на Пашку и готов был истошно зареветь. Маняша кинулась к нему.

— Что с тобой говорить, мещанка ты! — презрительно сказала Пашка и скрылась за углом.

— Страшной тети боюсь, домой хочу! — закричал меньшой, вцепившись ручонками в плечи матери.

— Пойдем, пойдем, милый!..

Одно желание теперь испытывала Маняша — бежать отсюда, бежать, как от лихих людей, и не возвращаться никогда к этому месту. Держа на одной руке сына, она другой рукой подхватила корзинку. Но корзинка вывалилась. Она нагнулась, чтобы взять корзинку поудобнее, и увидела в кустах Василия. Он уже оделся и крупным шагом шел к ней. Глаза у него были бешеные, собачьи. Опомнился в лесу, накопил злости. Маняша поняла: не успела уйти, теперь бой начнется!..

Василий шел на Маняшу с яростно сжатыми кулаками. Она крепче прежнего прижала меньшого к груди.

— Папка, — прошептал меньшой, — злой, бить будет!

— Тебя не тронет, тебя не тронет, — успокоила его Маняша. — Меня побьет.

— И тебя не надо!..

— Тебя кто просил? Ты зачем? Тебе что здесь надо? — еще издали закричал Василий, Он споткнулся и нехорошо выругался.

— Постыдись, Вася, что ты!.. Как тебе не стыдно! Что ты делаешь! Пятеро ведь, пятеро у тебя! — Маняша заплакала.

Но Маняшины слезы всегда только разъяряли Василия. Он еще раз споткнулся, словно земля отказывалась держать его, опять выругался и бросился на Маняшу с кулаками.

Маняша отскочила, не выпуская сына из рук. И Василий, промахнувшись с полупьяна, упал на колени. Тут уж Маняше пришлось отпустить сына и крикнуть ему:

— Беги! Я догоню! Беги скорее!

Меньшой с плачем кинулся наутек.

— Я тебе дам! Я т-тебе покажу! — взревел Василий, накидываясь на Маняшу. Он ударил ее кулаком в грудь. — Следить за мной, следить?!

Маняша сжалась, закрыла лицо ладонями. Василий хотел пнуть ее носком сапога, но не успел.

— Витяков, Витяков! — раздался предостерегающий голос Семенова. — Назад! Я приказываю!

Маняша кинулась к сыну. Меньшой ревел, кулачишком размазывая по лицу слезы.

— Папка плохой, папка дурак! — говорил он, — Зачем он дерется? Я не поеду больше к папке!

— Не поедем, не поедем!.. — Маняша подхватила сына и побежала от позора.

Тяжелый был этот день. С трудом успокоив сына, Маняша пошла с ним пешком: машины не останавливались. Немного погодя в кузове одного из грузовиков проехали в город Пашка и ее рыжая подруга, женщина, с которой, по намекам Пашки, был Василий. Слезы душили Маняшу. Чтобы не пугать меньшого, который немного повеселел, Маняша глотала их, давилась…

Василий погуливал и раньше. Он всю жизнь был такой, гуленый. Но последние два года утихомирился вроде. Постарел, что ли. И Маняша думала, что старое не вернется. И уж никак не ожидала она, что муженек свяжется с бабами на военной службе!

Не образумила Василия война, ничему не научила жизнь. После того случая через неделю, а может, и раньше прибежал он домой. Растрепанный какой-то, на щеках красные пятна.

— Через час отправляемся!

Старших ребятишек не было дома. Так они и не попрощались с отцом. Меньшой забился под кровать, кричал оттуда:

— Не вылезу, не вылезу, папка драться будет!

С трудом удалось Маняше выманить парнишку из-под кровати. Обливаясь слезами, она подталкивала его к отцу, говорила: