К истокам Нила - [84]

«Благодаря этому договору, — считал Петерс, — занзибарский султан в финансовом отношении окажется в полной экономической зависимости от Германского Восточноафриканского общества». И разумеется, будет не слишком сложно, поскольку жизнь султана была на исходе, «разжечь после его смерти страсти вокруг наследования престола, что послужит хорошим поводом для пересмотра этого договора».

В апреле 1888 года Саид Халифа, преемник Саида Баргаша, был вынужден подписать договор о побережье— тем самым фактически началось германское колониальное господство в Восточной Африке. Последовавшее восстание местного населения против проводимой «Германским Восточноафриканским обществом» политики дало Германии предлог для вооруженного вмешательства, которое увенчалось 1 января 1891 года превращением всей этой территории в колонию Германской империи.

В 1889 году Петерс в третий раз появился в Восточной Африке, чтобы, как он сам сформулировал, в «броске к Верхнему Нилу» еще раз осуществить грандиозные планы колониального захвата. Как уже говорилось, восстание махдистов тогда изолировало Экваториальную провинцию Судана от остального мира, и Эмин-паша, бывший губернатором хедива, выжидал исхода событий сначала в Ладо, потом в Ваделаи, а напоследок — у озера Альберт. Европейская пресса узнала об этом из сообщений Юнкера и Казати. Английские и германские колониалисты понимали, что спасение важной политической фигуры будет способствовать их колонизаторским притязаниям, а также установлению контроля над подвластной ей провинцией. Великобритания говорила о долге и о «непосредственной заинтересованности в судьбе последнего из губернаторов Гордона» (так сформулировал это Стэнли), а Германия, как обычно, эксплуатировала слова о возложенном на нее «почетном долге по отношению к смелому немецкому пионеру» (так выражался Петерс).

В Великобритании немедленно образовался «Комитет спасения», верхушка которого позже была полностью представлена в «Британской Восточноафриканской компании». Этот комитет создал крупный денежный фонд, который позволил Стэнли снабдить свою «спасательную экспедицию» новейшим оружием (винтовками «Ремингтон» и Пулеметами «Максим»: Швейнфурт и Юнкер, которые повстречали экспедицию Стэнли в Каире, решили, как сообщал сам Стэнли, что имеют дело с «наступательным отрядом»). В Германии также организовался «Комитет по спасению Эмин-паши», правда, уже после того как Стэнли отппавился в путь в январе 1887 года — это произошло в начале 1888 гола, когда считалось, что Стэнли пропал в лесах Конго. Ядро германского комитета состояло из показавших себя в деле колонистов, членов «Германского Восточноафриканского общества» во главе с Петерсом, из заправил карателей, политиков и крупных промышленников. Пресса кричала о «патриотизме» и обрушивалась на «эгоистичную торговую конкуренцию». Петерс же писал просто и ясно: «Речь шла… о расширении его (Эмин-паши. — К.-Х. Б.) сферы господства до берегов озера Виктория и о расширении германской управляемой территории, а также о заключении соответствующего договора. Тем самым Германская империя стала бы нильской державой… и несмотря на все упущения предшествовавших лет, Германская империя наконец обрела бы в Восточной Африке господствующее положение».

Тем временем экспедиция Стэнли, в которой приняли участие девять европейцев и более 700 африканцев, нашла Эмин-пашу у озера Альберт после полного приключений похода, преодолев более чем за год 4600 километров. Стэнли предложил Эмин-паше три варианта, которые все служили британским интересам на экваторе и должны были предотвратить переход этой столь важной провинции в сферу влияния конкурирующей колониальной державы. Из-за бунта среди его собственных офицеров Эмин-паше пришлось последовать за Стэнли на побережье.

Однако там Эмин-паша отказался от своих прежних намерений и перешел на службу Германии. Вновь отправившись под германским флагом во внутренние области Восточной Африки, руководствуясь германскими планами колониальной экспансии (и поносимый Великобританией — как-никак его «благосклонный повелитель», египетский хедив, потратил на операцию по его спасению 14 тысяч, а его «британские друзья» — 16 тысяч фунтов стерлингов) Эмин-паша встретил своего немецкого «спасителя» Петерса.

Хотя собственное германское правительство весьма мешало успеху предприятия (Бисмарк в своей колониальной политике старался не допустить напряженности в отношениях с Англией), отряд под предводительством Петерса успел углубиться в страну масаев до Усоги. («У них страх перед немцами дошел до мозга костей — и надолго останется там!»). Поскольку Петерсу стало здесь известно, что Эмин-паша уже гол назад отбыл из своей провинции вместе с экспедицией Стэнли, Петерс обратил взор в сторону Буганды и 27 февраля 1890 года заключил с кабакой Мвангой договор — прежде, чем там появились англичане под командованием Джексона. («Во всяком случае была устранена опасность одностороннего захвата этой территории со стороны Великобритании», — говорил Петерс.)

Джексон, который прибыл в Африку по поручению «Британской Восточноафриканской компании», в ноябре 1889 года дошел до границы Буганды, однако не решился войти на территорию страны, сотрясаемой гражданской войной. Вернувшись на побережье, Петерс узнал о том, что тем временем был заключен так называемый Гельголандский договор о Занзибаре, «который словно одним ударом кулака уничтожил все усилия последних лет» и который, горько жаловался Петерс, «в колониально-политическом отношении был равнозначен преданию анафеме самой идеи Германской Восточной Африки». Настал конец эпохе колониальных эскапад некоего Петерса или Эмин-паши, из-за которых и Бисмарк, и германское правительство не раз оказывались в неловком положении перед Великобританией; германский рейхсканцлер был вынужден характеризовать их усилия как «деятельность частных лиц, никем не санкционированную»…