К истокам Нила - [66]

В ремеслах мангбету проявляли себя искусными умельцами, особенно в строительстве жилищ и сооружении парадных залов. Кузнецы-мангбету превосходили своей искусностью даже бонго, и изготовленные ими серпы, жезлы, кинжалы, наконечники стрел и копий не знали себе равных. В искусстве резьбы по дереву (они делали скамейки, литавры, щиты для воинов), и в гончарном деле (изготовляли горшки, кувшины для воды) мангбету также превосходили соседние народы. Дубление было им неизвестно, но из луба фикуса они изготавливали материю; ею, правда, пользовались только мужчины. Женщины носили лишь пояс с привязанным к нему пучком листьев. Однако было бы неверно на этом основании сделать вывод о приниженном социальном положении женщин — именно у мангбету женщины обладали большими правами, чем у других народов Африки.

Проведенные впоследствии исследования подтвердили, что азанде создали такую систему сельского хозяйства, которая наилучшим образом соответствует географическим условиям в переходной зоне от влажной саванны к тропическим лесам — прекрасно продуманная система севооборота и смены полей еще и сегодня вызывает большой интерес специалистов-агрономов.

Высказывания Швейнфурта и других исследователей свидетельствуют о том, какое впечатление производил на путешественников-европейцев каннибализм, воспринимавшийся ими как чудовищная аномалия. Это явление (давно уже исчезнувшее здесь) действительно существовало, однако оно встречалось в истории целого ряда народов и на других континентах; однако суть каннибализма и его причины в то время были еще совершенно не осознаны, а потому при чтении дневников путешественников прошлого можно сделать совершенно неверный вывод об аномальной, извращенной природе этих народов. Швейнфурт писал об азанде: «… если кто-либо занимается людоедством, то делает это открыто и без смущения, стремится к этому любой ценой и при любых обстоятельствах. Людоеды перед всеми похваляются своим диким пристрастием, демонстративно носят на шее, как ожерелья, нанизанные на веревки зубы людей, а на столбах, что изначально предназначались для вывешивания охотничьих трофеев, они выставляют около своих жилищ черепа своих жертв».

В другом месте говорится: «Черепа всевозможных антилоп, мартышек, павианов, диких свиней, шимпанзе, а также человеческие черепа в полном беспорядке надеты на сучья молитвенных шестов… Вблизи жилых хижин, на кучах всяческих кухонных отбросов — человеческие кости со всеми признаками их обработки ножами и топорами, а на сучьях деревьев по соседству то тут, то там подвешенные руки и ноги».

О самих мангбету он писал: «Людоедство среди мангбету превосходит все, что известно об остальных народах Африки. Поскольку вокруг территории их расселения живут народы, стоящие на более низкой ступени развития, а посему ими презираемые, это дает им желаемую возможность посредством военных походов и разбойничьих набегов обеспечивать себе достаточно большие запасы человеческого мяса, которое они ценят превыше всего».

Другие исследователи, например Юнкер (1879), равно как и герцог Мекленбургский (1911), подтвердили, что людоедство существовало и в более поздние годы. Попытки объяснить каннибализм столь же древни, как и знание о существовании этого явления. Аристотель высказывал предположение, что причиной этому — «животная дикость». Религиозные представления и суеверия— эти причины столь же часто использовались, чтобы объяснить это явление, как и наследственность, или же вера в то, что якобы можно взять от убитого присущую тому силу. Долгое время господствовало мнение, будто людоедство коренится в тяжелых условиях существования, то есть его вызывают голод и нужда. Сегодня ясно, что никак нельзя объяснить антропофагию недостатком продовольствия. Ведь именно народы — приверженцы людоедства в рассматриваемом нами регионе, то есть азанде, мангбету и маньема, жили в такой растительной зоне, где им было обеспечено достаточное количество продовольствия. Именно у мангбету земля рождала в изобилии и клубнеплоды, и фрукты. Корни людоедства скорее следует искать в древних религиозных представлениях, сводящихся к тому, что физические и душевные силы убитого и съеденного врага переходят к победителю. Каннибализм почти нигде не охватывал народ в целом — он почти всегда сосредоточивался в конкретных группах или объединениях, связанных друг с другом определенными религиозными представлениями и обычаями.

Юнкер в этой связи писал: «… самые темные суеверия руководят этими людьми, законы, унаследованные от их предков, а вокруг себя, поблизости, они не знают никого из людей, думающих и воспринимающих жизнь иначе, у них нет положительных образцов. Потому я и задаюсь вопросом, не стоит ли скорее прощать таких дикарей, чем тех убийц в цивилизованных странах, которые, невзирая на все свое воспитание и будучи окружены благовоспитанными людьми, совершают самые подлые убийства и гнуснейшие преступления, и притом по хладнокровному расчету».

Именно таким был поступок, за который уже в 1873 году правитель Мунза стал жертвой пули наемного солдата-негра, когда а-бангба напали на мангбету. Арабы и нубийцы всегда исходили из принципа: чтобы укрепиться в стране, надо лишить ее могущественного правителя. На место Мунзы был поставлен Ниангара из а-бангба, а восточную часть территории мангбету отдали во владение послушного арабам Гамбари, бывшего драгомана. Когда Юнкер посетил эти земли всего десять лет спустя, единство народа мангбету было уже разрушено, господствующий класс составляли «услужливые раболепные твари», а бежавшие из этих мест сторонники Мунзы пытались найти себе новую родину в других землях. В результате азанде с северо-восточной части территории их расселения и мангбету были включены в состав Экваториальной провинции, находившейся под египетским управлением — здесь везде были созданы военные форпосты.