К истокам Нила - [15]

В книге Жана Барбо[42] говорится: «Кого признавали здоровыми и пригодными для продажи, тех готовили к отправке… На груди у отобранных невольников раскаленным докрасна железом ставили клеймо французских, английских или голландских фирм, чтобы каждый мог опознать свою собственность, а торговцы не подменили бы этих невольников на других, похуже. При этом старались женщин, как более нежных созданий, прижигать не слишком сильно».

Но даже из этих «отборных» рабов немногие добирались до чужого им Нового Света. Они умирали в душных трюмах невольничьих судов, закованные в цепи, окруженные своими товарищами по несчастью, или же их, отмеченных печатью смерти, без лишних церемоний выбрасывали заживо в море. Правда, такие потери принимали в расчет заранее. Доходы от этого все равно не уменьшались — продажа одного невольника давала сумму, в десять-пятнадцать раз большую, чем в Африке. Но если невольник и выдерживал транспортировку через океан, смерть все равно настигала его уже через несколько лет.

«Треть негров, привезенных с побережья Гвинеи, обычно умирает уже в первые три года жизни в колонии, хотя срок трудовой деятельности остальных в стране, куда их привезли, все равно никак не больше пятнадцати лет», — писал Гастон-Мартен.

Однако на каждого из этих несчастных приходился по меньшей мере еще один, кто или умирал в опустошаемых родных местах: женщины, дети, дряхлые старики, или был убит при нападении, или же умирал от истощения при транспортировке, а кого до смерти забили палками надсмотрщики. Виноваты были в этом, разумеется, не европейцы, упаси господи: просто, как писал М. Зелл, это было «для недоразвитых черных народов… вместе и страшным несчастьем, и следствием их отсталости и неспособности к прогрессу…»

С приходом португальцев в Восточную Африку там также начался процесс культурного и экономического угасания. Великий триумф географических открытий и здесь, как это не раз бывало, был оплачен теми, кого «открыли» европейцы. 20 ноября 1497 года два трехмачтовика «Сан-Рафаэл» и «Сан-Габриел» вместе с торговым судном под командованием Васко да Гамы обогнули мыс Доброй Надежды. Португальские каравеллы бросили якоря в устье реки Замбези в Мозамбикском проливе — бок о бок с арабскими торговыми барками-дау, нагруженными драгоценными камнями и. пряностями. Мореплаватели-европейцы впервые вошли в непосредственный контакт с могучими торговыми империями Восточного побережья Африки.

Поначалу чужеземцы удостоились подобающего торжественного приема, но уже вскоре интересы сторон столкнулись. Арабские купцы осознали опасность, угрожавшую их торговым операциям, тем более что пушки португальских кораблей время от времени напоминали им о значимости этого момента для истории Африки.

Второе появление Васко да Гамы на восточном побережье в 1502 году послужило окончательному утверждению здесь власти Португалии, поскольку предшествовавшая этому экспедиция Педру Алвариша Кабрала вновь столкнулась с сопротивлением на Восточном побережье Африки и в Ост-Индии. Теперь пушкам предстояло решить, кто будет господствовать в Индийском океане.

Флотилия из тринадцати тяжеловооруженных судов завоевала богатые города — Мозамбик и Килву (Килоа), захватила суда арабских торговцев-мореплавателей, между делом пустила ко дну корабль, шедший с паломниками в Мекку, и под конец продырявила весь арабский флот султана-мамлюка[43]. Последующие военные предприятия португальцев окончательно уничтожили арабскую торговлю. Пиратские набеги, тяжелая дань, грабежи и разрушения полностью опустошили богатые прибрежные города — Момбасу, Килву (Килоа), Занзибар и Софалу, в которых, как считается, торговые традиции зародились еще в начале нашей эры.

Названные города-государства и торговые центры обладали несметными сокровищами. Только Килва считалась одним из самых богатых городов в мире — здесь, в конечном пункте караванного пути из внутренних районов, долгое время был самый значительный порт Восточной Африки. При раскопках в XX веке здесь обнаружили первые отчеканенные в этом городе монеты, фарфоровые и стеклянные изделия из Китая и Персии. Письменные свидетельства превозносят красоту существовавшего некогда города, а остатки былых сооружений, тщательно раскопанные археологами, вызывают изумление у любого, кто повидал их. Персы, арабы, индийцы, смешавшись с местным населением (по большей части бантуязычным), создали за много столетий своеобразное афро-арабское лицо этого города и вообще всего восточного побережья.

Как и во всех султанатах на берегах Индийского океана, рабовладение было естественным элементом государственной организации. Рабы трудились на плантациях, в домах своих повелителей и на строительстве городских сооружений. Рабов, подобно таким товарам, как золото, железо, слоновая кость, черепаховый панцырь, вывозили в дальние края — вплоть до Южной Аравии, Индии, на остров Ява. Однако торговля рабами как «производительной силой» не принимала здесь прежде таких форм, что сделали катастрофической ситуацию на западном побережье Африки. А. Бруншвиг пишет в этой связи: «Какое бы значение ни имела торговля рабами в былые времена в Азии или же по всей Сахаре, все равно при сравнении с непрерывным и постоянным потоком, который уносил африканцев в Америку в течение трех столетий, она предстает не чем иным, как незначительным оттоком населения».