К истокам Нила - [10]

Но что же мешало европейским исследователям проникнуть в глубь Африки — ведь Марко Поло к тому времени смог уже преодолеть необъятные просторы Азии? Отчего и в последующие столетия экспедиции в глубь континента или терпели неудачу, или удавались лишь ценой чудовищных жертв и неимоверных лишений? Существует два объяснения: первое — золото и пряности до поры до времени текли обильным потоком из уже известных европейцам земель (из Индии и с Молуккских островов); и второе — географические особенности этого континента, а также неблагоприятный для европейцев климат, губительные болезни и враждебность местных жителей.

В отличие от Европы побережье «черного континента» представляло собой почти непреодолимый рубеж. Отвесные утесы и болота, слабо изрезанная береговая линия и малярийные лагуны, отсутствие удобных мест даже для якорных стоянок, не говоря уже о гаванях, и помимо всего этого морской прибой, перекатывающийся через мощные коралловые рифы у берегов. Там, где цепи рифов — внутренние, стеновые и внешние — прерываются, находятся устья впадающих в море рек, но и они, как правило, малопригодны для якорных стоянок из-за песчаных банок, отмелей и густых зарослей мангров. Здесь нет ни бухт, ни полуостровов, поэтому парусным судам не представлялось возможности зайти сколько-нибудь далеко в глубь континента. Ведь у Африки после Южной Америки наименее изрезанная береговая линия.

В среднем внутренние районы находятся в 670 километрах от берега моря, а наиболее удаленные — в 2000 километрах. При этом с каждого участка берега протяженностью всего в один километр приходилось исследовать в глубинных частях континента территорию, занимающую более тысячи квадратных километров. И кроме того — у побережья Африки нет многочисленных, разнообразных островов, которые обычно способствуют развитию мореплавания, а значит, и обследованию местности.

В Африке, этом «континенте плоскогорий», имеются огромные плато, расположенные на разной высоте над уровнем моря; их крутые края, вздымающиеся над равниной, обычно спускаются к побережью обрывистыми ступенями, беспорядочно иссеченными расщелинами; порой крутые скалы отделяет от моря лишь узкий прибрежный участок (в Танзании, например, шириной всего от 15 до 70 километров). На реках, текущих к морю из глубин континента, на этих ступенях образуются водопады; да и узкие ущелья вкупе с порогами представляют непреодолимые препятствия при плавании по рекам. Поэтому если и предпринимались вылазки с целью обследовать местность, прилегающую к морскому побережью, они обычно заканчивались неудачей уже через несколько километров, пройденных вверх по течению реки, — будь это даже такие крупные реки, как Конго, Нил, Замбези или Нигер, которые в верхнем своем течении, на плоскогорьях, имеют весьма протяженные судоходные участки.

Очень большое влияние на судоходность реки оказывают, разумеется, выпадающие в верховьях осадки. В сухой сезон низкий уровень воды часто приводит к прекращению перевозок по рекам; но и при паводке, когда масса воды резко возрастает в объеме — в 10, а то и в 20 раз, путешествия по рекам становятся очень опасными, если не невозможными. Кроме того, в Африке немало рек, которые существуют периодически или даже эпизодически — по ним либо нельзя пройти вообще, либо лишь кое-где. Таким образом, если крупные реки сыграли неоценимую роль для исследования Южной Америки, то в Африке они как раз препятствовали проникновению в глубины континента.

Топография Африканского континента также не благоприятствовала его обследованию. Обширные пространства безлюдных пустынь были столь же непреодолимы, как и непроходимые девственные тропические леса в горах или вдоль русел рек в Центральной Африке. В саванне, которая благоприятствует продвижению в глубь континента, требовалось несколько сот носильщиков, чтобы доставить снаряжение и продовольствие во внутренние районы Африки, но обычно люди испытывали нечеловеческие лишения. (Ф. Торбек подсчитал, что товарный поезд, везущий 50 тонн груза со скоростью 20 км/час, совершает такую же работу, что и караван из 13 333 носильщиков, несущих те же 50 тонн.) Попытки использовать вьючных, верховых или упряжных животных (по большей части быков или ослов) обычно завершались полным фиаско: уже через несколько месяцев они все погибали из-за укусов мухи цеце (например, во время экспедиций Бейкера или Спика и Гранта). Сами путешественники страдали от клещей, червей-нематод (мединских[31], или гвинейских глистов — Filaria medinensis) и от москитов, становились жертвами эпидемий, лихорадки и дизентерии.

Большинство экспедиций оплачивали каждый свой шаг вперед, в глубь континента человеческими жизнями или же продолжительными болезнями (так было в экспедициях Тиннé, Ливингстона, Миани, Клаппертона). Европейцам-путешественникам было намного труднее противостоять воздействию климата, чем африканцам, принимавшим участие в тех же экспедициях. В 1822 году Карл Риттер вообще высказывал сомнение, что европейцам когда-либо удастся проникнуть в глубины Африканского континента ввиду неблагоприятного климата. Но и среди самих африканцев свирепствовали чума, оспа, желтая лихорадка, малярия и сонная болезнь, так что временами в некоторых местностях вымирало почти все население. Процитируем здесь, например, Бейкера, рассказывавшего о климате Судана следующее: «Смертность как среди чужеземцев, так и среди местных жителей достигает в отдельные годы совершенно ужасающих масштабов — особенно непосредственно перед сезоном дождей и сразу после него. Осенью 1854 года все бывшие в то время здесь французы — все, без исключения! — полегли от лихорадки, и в течение лишь одной недели умерло от этого более двух третей жителей колонии. Кроме лихорадки здесь часто бывает дизентерия, а кроме того, в Судане не раз с невиданной силой свирепствовала холера. Оспой туземное население болеет постоянно».