К двадцатипятилетию первого съезда партии - [42]

[116]

«идейной» хозяйкой по поводу ограничения рабочего дня. Но об этом ниже. Разрушив своего старого бога, пришлось искать другого. Словом, так или иначе — наш маленький кружок, который мы все-таки сорганизовали, убедился, что „непротивлением злу насилием" далеко не уедешь, и мы стали искать другие пути. Некоторая возможность представилась. Дело в том, что к этому, приблизительно, времени относится приезд сперва отдельных лиц, а потом даже целыми группами рабочих и работниц северо-западного края, так называемых „оппозиционеров". Это были все ремесленники и ремесленницы разных специальностей, которые разбрелись по мастерским Одессы. О них можно сказать, что они были первыми организаторами, перенесшими методы и формы борьбы с Литвы в Одессу, и которые будировали рабочую массу ремесленников против хозяев.

Надо сказать, что в смысле рабочего движения на заводах и фабриках к тому времени, насколько мне было известно, почти ничего не было.

Были рассеянные отдельные кружки «саморазвития». Их было, вероятно, несколько. Я лично знаю только о двух — среди учащихся акушерских курсов, куда персонально входили Ал. Льв. Соколовская — потом идейный вдохновитель и одна из руководительниц николаевской организации (ныне член Р. К. П.), Р. Ляховицкая, Маша Барвинская («Зверь») и др., и на зубоврачебных, во главе которого была П. Гордон (близкий тогда друг Мартова). В этих кружках, помню, тогда говорили, что изучают «Капитал» Маркса. Эти кружки быки связаны между собой, а некоторые, вероятно, и со студенчеством. К слову сказать, ни тогда, ни после революционного или даже просто прогрессивного студенчества в Одессе почти не было. Я сужу по тому, что, когда кружки рабочих были организованы, то некому было их передать для занятий. Были отдельные революционеры социал-демократы, как С. Б. Лазарович, Ганелина-Гринцер, Ткач, Айзенштадт («Борода»). Параллельно с нами или даже раньше с 1893-94 г.г. были кружки и из ремесл. училища «Труд», в которых подготовлялись пропагандисты.

Работа была у них довольно серьезная по изучению марксизма. Один кружок вел С. Б. Лазарович. Некоторые из членов кружка, как Гринштейн, Нудельман, действительно

[117]

вышли хорошими пропагандистами. Были и другие кружки, о которых узнавали после арестов, — кружок, в котором работало 4 члена семьи Корнблюмов (И. Корнблюм, член Р. К. П.), кружок рабочих, руководимый Мильманом, разгромленный крупный кружок по делу «России» и, вероятно, другие. У многих из них была жива память о первых с.-д. Одессы, как Гольдендах (Рязанов), а затем и Нехамкес Стеклов, Цыперович, Вельтман-Павлович. О них мы, приезжие, потом узнали, как об основоположниках марксистских кружков в Одессе. Вот все, или почти все, что, по-моему, в то время было в Одессе.

Не могу не подчеркнуть той слабой связи и почти полного отсутствия^{15} преемственности в работе, которые замечались после каждого провала, когда приходилось начинать работу почти заново. Объясняется это теми тяжелыми условиями в смысле сыска, какие существовали в то время в. Одессе. Как известно, Одесса за старые грехи была в опале и никто из царской семьи несколько лет ее не посещал. Одесская жандармерия, во главе с известным Пирамидовым, из сил выбивалась, чтобы восстановить свою репутацию.^-Помимо обычного большого штата филеров, у них очень хорошо была поставлена агентура. Например, целых 4 года работал известный провокатор Гандлер, проваливая одну группу за другой. Везде чувствовалась опытная рука провокатора. Но он всегда отводил подозрения, взваливая их на кого-либо из участников дела, муссируя эти обвинения среди знакомых. И, только на нашем деле — 10 марта 1898 г. был раскрыт, и то не сразу. Но о нем ниже. Всему этому еще благоприятствовали правильно распланированные кварталы города — внешняя слежка была очень легка и удобна. Как не остерегайся, а все-таки шпику очень легко было, не мозоля глаза намеченной жертве, передавать ее другому, далеко стоящему филеру. Мы это знали а, в свою очередь, усилили свою бдительность. У некоторых товарищей, в конце концов, выработался своего рода спорт — кто кого перехитрит. В результате в Одессе легко было работать — или коренному одесситу, или вообще хорошему, опытному конспиратору.

Таким образом, когда к нам наехали «оппозиционеры» и захотели зажить, как у себя в Вильне, то за ними нача-

[118]

лась усиленная слежка и многим пришлось разбежаться по другим городам юга, что большинство из них и сделало, предварительно сильно взбудоражив одесских ремесленников.

Некоторые из этих товарищей, а именно, Эмма Сахарова — ученица акушерских курсов, Роза — чулочница из Минска, Соня — портниха из Вильны, пригласили нас, нескольских одесских работниц — Катю Душман, Олю Левинскую, Фриду Липовецкую, Матильду Худиш, меня, а вобщем человек 10-12, для празднования 1 мая.

Это было в 1895 г. Празднование было днем и, кажется, на квартире Поли Гордон и, помнится, она объясняла значение этого дня, как рабочего праздника. В тот же день было положено начало организации и основанию «кассы борьбы» со взносом в 50 коп. единовременно и 20 коп. ежемесячно. Членами бюро были избраны О. Левинская, К. Душман и я. Основные задачи кассы, — взаимопомощь во время стачки и, как гласило ее название, борьба с хозяевами.