К берегу удачи. Кривой домишко. Объявлено убийство. Три слепых мышонка - [218]

Она поднесла руки к лицу, закрыла ими глаза. Кристофер мягко отвел ее руки.

— Послушайте, Молли, — сказал он. — В чем дело?

Она позволила ему усадить ее на стул у стола. В его манерах не было больше ничего ни истерического, ни мальчишеского.

— В чем дело, Молли?

Она посмотрела на него долгам внимательным взглядом.

— Сколько времени мы знакомы, Кристофер? — ни с того ни с сего спросила она. — Два дня?

— Вроде. А вам кажется, что мы знакомы целую вечность, правда?

— Да. Странно, вы не находите?

— О, не знаю. Мы с вами чувствуем друг к другу какую-то симпатию. И оба сопротивляемся этому чувству, разве не так?

В лоне, каким это было сказано, звучал скорее не вопрос, а утверждение. И Молли оставила его слова без ответа.

— Ваше настоящее имя не Кристофер Рен, правда? — тихо сказала она и тоже не вопросительно, а твердо.

— Да.

— А почему вы…

— Почему я назвался этим именем? О, это просто причуда, шутка. В школе надо мной всегда смеялись, дразнили Кристофером Робином[267]. Робин — Рен — просто звучит похоже, наверное.

— А ваше настоящее имя?

— Не стоит об этом… — Голос его звучал едва слышно. — Разве для вас это что-то значит? Я не архитектор. На самом деле я дезертир.

Во взгляде Молли мелькнула тревога. Кристофер это заметил.

— Да. Такой же дезертир, как наш таинственный убийца. Я ведь говорил вам, что я единственный, кто по всем статьям подходит на эту роль.

— Не валяйте дурака, — сказала Молли. — Я не верю, что вы убийца, слышите? Расскажите о себе. Почему вы дезертировали? Нервы сдали?

— Испугался, вы думаете? Нет, удивительно, но я не боялся, вернее, если и боялся, то не больше, чем другие. В самом деле. Обо мне говорили, что я в бою не теряю хладнокровия. Нет, тут не страх, тут совсем другое. Все дело в моей матери.

— В матери?

— Да, понимаете, она погибла во время налета. Погребена под обломками. Они… ее пришлось откапывать. Не понимаю, что со мной случилось, когда я об этом узнал. Наверное, отчасти лишился рассудка. Мне все время казалось, что это произошло со мной. Чувствовал, что должен немедленно вернуться домой и… откопать себя… не могу вам объяснить… все перепуталось.

Он опустил голову, закрыл лицо руками и глухо заговорил:

— Я долго скитался, искал ее… или себя… не знаю. Потом, когда рассудок ко мне вернулся, я почувствовал, что боюсь, не могу ни вернуться в армию, ни предстать перед властями. Разве им что-нибудь объяснишь? И вот с тех пор я — ничто.

Его мальчишеское лицо осунулось, он в безнадежной тоске смотрел на Молли.

— Не стоит отчаиваться, — ласково сказала она. — Надо начать все сначала.

— Разве это возможно?

— Конечно, вы еще так молоды.

— Да, но, понимаете… я дошел до предела.

— Нет. На самом деле нет. Вам только так кажется. По-моему, каждый хоть раз в своей жизни испытал такое чувство — что все кончено, что больше жить невозможно.

— И вы тоже это испытали, да, Молли? Конечно, испытали, иначе не смогли бы так говорить со мной.

— Да.

— Что случилось с вами?

— То же, что и со многими. Я была помолвлена с молодым человеком, летчиком. Он погиб на войне.

— И еще что-то было, да?

— Да. Еще раньше, когда я была совсем юной, мне пришлось пережить тяжелое потрясение. Я столкнулась с жизнью во всей ее грубости и жестокости. И я уже не ждала ничего, кроме подлости и предательства. Когда погиб Джек, я окончательно в этом утвердилась.

— Понимаю. А потом, наверное, появился Джайлс, — сказал Кристофер, пристально глядя на нее.

— Да. — Губы ее тронула улыбка, нежная, немного застенчивая. — Появился Джайлс, а с ним чувство покоя, и безопасности, и счастье… Джайлс!

Улыбка вдруг исчезла с ее губ. Лицо стало страдальческим. Она поежилась, будто ее пробрал озноб.

— Что с вами, Молли? Что вас пугает? Вы ведь чего-то боитесь, правда?

Она кивнула.

— Это связано с Джайлсом? Он что-то сказал? Или сделал?

— Нет, не с Джайлсом. С этим отвратительным типом!

— С каким типом? — удивился Кристофер. — С Паравицини?

— Да нет же. С сержантом Троттером.

— С сержантом Троттером?

— Ну да. Это все он со своими гнусными намеками. Старается внушить мне, что Джайлс… Нет, не могу в это поверить. Ох, как я его ненавижу. Ненавижу!

У Кристофера брови поползли вверх.

— Джайлс? Джайлс! Ну да, конечно, мы же с ним одного возраста. Мне казалось, что он намного старше меня, но на самом деле ему, наверное, столько же лет, сколько и мне. Да, Джайлс тоже подходит. Но, послушайте, Молли, это же вздор. В тот день, когда в Лондоне была убита эта женщина, Джайлс оставался здесь, с вами.

Молли молчала.

Кристофер зорко взглянул на нее.

— Что, его здесь не было?

— Не было. Весь день не было… Он на автомобиле… Он ездил, — бессвязно заговорила она. — Там продается проволочная сетка… так он мне сказал… я и сама так думала… пока… пока…

— Что?

Молли медленно протянула руку и указала на газету, расстеленную на кухонном столе.

— Позавчерашняя «Ивнинг стандард», лондонский выпуск, — сказал Кристофер.

— Она была в кармане у Джайлса, когда он вернулся в тот день. Значит, он… он… был в Лондоне.

Кристофер во все глаза глядел то на газету, то на Молли. Потом сложил губы трубочкой и принялся насвистывать. Внезапно он резко оборвал свист. Не стоило сейчас вспоминать этот мотив.