Изюмка - [24]

– Конечно, отпустят! Хоть сейчас! – беспечно воскликнул Изюмка, радуясь, что тяжелая часть разговора осталась позади.

Серый просил ответить завтра… через неделю, но целую неделю носить все это в себе, думать – нет, этого бы Изюмка не выдержал. А теперь все уже позади…

– Экий ты прыткий, – усмехнулся Серый. – Надо ж снасть наладить, изготовить все…

– Ну так вы мне скажете когда, я и готов…

– Скажу, скажу, – пообещал Серый и, снова отчего-то потупившись, полез в шкаф. – Еще вот. Я гляжу – ты все рисуешь, рисуешь… Я вот тебе… Возьми, того… Может, сгодится… – обернувшись, Серый протянул Изюмке альбом и большую коробку гуаши, поперек которой лежали две кисточки – большая и маленькая.

– Ой, спасибо! – Изюмка с загоревшимися глазами схватил подарок, прижал к груди. – Я теперь всех зверев нарисую. Я видал тут: козел весь синий, а рога розовые – от солнца… Я прямо сейчас, можно?…

– Конечно можно! – улыбнулся Серый, довольный, что угодил подарком.

Изюмка распахнул альбом и, торопясь, отковыривал крышечки пластиковых банок. Серый еще раз вздохнул и пошел работать. Изюмка даже не заметил его ухода.

* * *

Войдя в парадную, Изюмка привычно заглянул в подвал и позвал: «Мурик! Мурик! Кис-кис!» – подождал несколько секунд, повиснув грудью на перилах, вздохнул и шагнул на ступеньки. На втором этаже его обогнал передвигавшийся прыжками Валька Клюквин из 6-го «б». На площадке между вторым и третьим этажом Валька затормозил, взглянул на Изюмку и о чем-то задумался. Потом спросил: «А Мурик – это котенок, что ль?» – «Котенок! – подтвердил Изюмка и быстро взбежал к Вальке на площадку. – А ты видал, что ль?» – «Ага! – простодушно признался Валька. – Только ведь я не знал, что это твой…» – «А где? когда?» – задохнулся Изюмка и прижал ладонь к бешено колотившемуся сердцу. – «Ну… – задумался Валька. – недели две, – и быстро добавил, заметив, что с губ Изюмки готов сорваться следующий вопрос. – Его Алена забрала, сеструха моя.» – «А теперь он где?» – спросил Изюмка. Он сразу повеселел от мысли, что Мурик жив и здоров и теперь почти не волновался. Увидев, что Изюмка готов слушать. Валька шмыгнул носом, запрыгнул на перила, поерзал, устраиваясь поудобнее, и начал сначала: «С севера Вовка вернулся, аленин жених. Он и раньше за ней ходил, в школе еще. Под окном стоял, вот здесь. Помнишь, как мы его с пацанами из окна чернилами облили? Весь двор ржал… Да ты тогда еще маленький был… Вот. Он, значит, на ней пожениться хотел… Ну, а она, девка, известно, то ли хотела, то ли нет. Не разберешь… Только куда? У нас в двух комнатах мать с отцом, дед с бабушкой, я да Алена. Считай – шесть человек, у Вовки – та же картина. Старший брательник и детей евонных две штуки. Вот Вовка и решил. Кончил опосля школы какие-то курсы и завербовался на Север. Чтобы, значит, квартиру опосля купить. Там, на Севере, большие деньжищи платят. Вот. А Алена наша покамест в институт пошла, в строительный. Вовка, значит, на Север, а она тама, в институте учится. Теперь ей уже кончать, а тут, значит, Вовка приезжает…» – «Ну, а Мурик-то?» – не выдержал Изюмка. – «Так вот я и говорю, – ничуть не смутившись, продолжал Валька. – Приезжает, значит, Вовка и говорит: давай, Алена, жениться.» – «Ну, а она чего?» – заинтересовался Изюмка. – «А чего она? Она Вовку и забыла почти. Он и непохож на себя сделался. Здоровый такой и бородатый. А Алена-то уже почти инженер. Тоже штука, И в институте у нее уже хахель был…» – «Ну и как же?» – «А черт их разберет, баб-то! – махнул рукой Валька. – Фыркала, фыркала, а потом взяла и женилась на Вовке. Он квартиру в кооперативе купил и ее туда увез. Вот… А были у нас в гостях, как уходить, я гляжу: котенок на лестнице мяучит. Алена его на руки взяла и говорит: „Давай, Вовка, возьмем в новую квартиру. Это к счастью.“ – Вовка, конечно, согласился. Он на все соглашается, чего Алена хочет. И забрали. Я тебе адрес скажу, он легкий: Строительный проспект, дом 30, квартира 40. Ты, если хочешь, съезди. Может, они отдадут… Но я ведь не знал, что это твой, честное слово…» – «Ладно, Валька, я понимаю: ты не знал, – сказал Изюмка. – Я, может, съезжу. Ладно.» – «Ага, – обрадовался Валька и, обгоняя Изюмку, прыжками понесся вверх, на свой пятый этаж. – Строительный 30–40, запомни!» – прокричал уже откуда – то сверху.

* * *

«Я, дядь Серый, домой пойду, ладно?» – Изюмка скинул форменный зоопарковский ватник, на спине которого кто-то белой масляной краской написал «Z00», влез в замахрившуюся понизу болоньевую куртку. – «А чего ж рано так?» – «Меня Илона ждет. Гулять пойдем вместо ее музыки,» – хотел было сказать Изюмка, но почему-то не сказал, сам себе удивился и неопределенно пожал плечами. – «Ну иди, чего ж…» – вздохнул Серый. Изюмка кивнул на прощание и выбежал из рабочей комнаты.

У решетки козлятника на маленьком складном стуже примостился художник. На остриях загородки висел его длинный розовый мохеровый шарф. Художник крутил головой на длинной жилистой шее и осторожно, вкрадчиво, касался кистью прикнопленного к доске картона. Изюмка, хотя и спешил, но все же не удержался, и, стараясь ступать потише, зашел художнику за спину, заглянул через плечо. На будущей картине чернела решетками очень похожая козлиная клетка. Козлов в ней еще не было. Там, где они будут, белели пятна грунтованного картона. Художник резко обернулся, глянул на Изюмку зелеными, в красных прожилках, глазами: «Ну чего? Похоже?» – «Похоже, – согласился Изюмка и осторожно добавил. – Только я бы наоборот нарисовал.» – «Как это – наоборот?» – голос у художника был таким же резким, как и движения. Плавно двигающаяся рука с кистью смотрелась красивым контрастом. На время разговора с Изюмкой рука замерла на полувзмахе и, казалось, жила отдельной жизнью.