Изящная месть - [50]

— Что заставило вас стать священником? — спросила она мелодичным голосом, похожим на перезвон колокольчиков.

Том поймал себя на мысли, что хочет услышать, как этот голос будет называть его по имени в постели.

— Я никогда не сомневался в том, кем буду, — сказал он. — Род моих занятий был предопределен с самого рождения. По установившейся традиции младший сын дворянина обычно становится служителем церкви.

— Получается, что этот род занятий выбрали не вы сами?

— Я не знаю, чем бы я занимался, если бы сам выбирал свою дорогу в жизни, — задумчиво промолвил Том. — Но это вовсе не означает, что сейчас я несчастен.

Лина поморщилась.

— Я вам не верю! Вы живете в старом доме приходского священника, где дует из всех щелей, — сказала она.

— Да, там гуляет сквозняк, но…

— А весной протекает крыша, — продолжала Лина.

— Бывает…

— В доме слишком много комнат. Пожалуй, одна бедная служанка не в силах содержать их все в чистоте. У вас постоянно мерзнут руки, потому что не хватает денег купить достаточное количество угля, чтобы протопить дом.

— Нет, вы ошибаетесь. Все не так уж плохо, — возразил Том, пораженный ее словами.

Лина усмехнулась.

— Вы когда-нибудь слышали анекдот о приходском священнике, который случайно забрел в публичный дом, преподобный? — спросила она.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы при обращении ко мне использовали мой священнический титул.

— Прошу прощения, мистер Холланд. Итак, вы слышали анекдот про заблудившегося священника?

— Нет, — спокойным тоном ответил Том. — А вы думаете, он мне понравится?

Лина внимательно посмотрела на сидящего напротив нее человека. Он был похож на молодого Риса. Том был покладистым и не обладал острым языком, как его старший брат. Но у обоих были взъерошенные волосы и широкие плечи.

— Вы не любите анекдоты? — с невинным видом спросила Лина.

Взяв с тарелки кусочек персика, она медленно положила его в рот.

Как завороженный, Том следил за ее движениями. Общение с братом Риса очень забавляло Л ину.

— Я люблю анекдоты, — промолвил Том, выбирая яблоко среди лежавших в вазе фруктов, — но те, которые вы хотите рассказать, я почему-то уверен, мне не понравятся.

— Интересно, какие анекдоты вы имеете в виду? — вызывающим тоном спросила Лина.

— Я подозреваю, что вы хотите поведать мне историю, которая не предназначена для ушей священника, — ответил он. — Я знаю парочку подобных анекдотов и не нахожу их смешными. В них мужчины сравниваются с парусниками, а их детородный орган — с главной мачтой. Меня эта тема не интересует.

Лина звонко расхохоталась.

— Честно говоря, я не знаю анекдотов на корабельную тему, мистер Холланд.

— Но ваши истории, мисс Маккенна, несомненно, того же уровня.

Лина положила в рот виноградину.

— Мою душу уже не спасешь, преподобный. Во всяком случае, так говорят, — промолвила она. — Поэтому приберегите нравоучения для вашей паствы. Почему бы вам здесь, в Лондоне, не расширить свой опыт и не приобрести познания в том, что вы считаете пороком?

Том почувствовал, как на него накатывает волна ярости. Лина была так красива, остроумна, очаровательна… Как посмел его брат поселить ее в своем доме и превратить в наложницу?

— Я вижу, вы хотите, чтобы я исповедалась вам, — как будто прочитав его мысли, промолвила Лина. — Но я не буду этого делать. Хочу только сказать, что вам не следует во всем обвинять вашего брата, преподобный. Не он совратил меня. Я лишилась девственности еще до встречи с ним, в моей родной деревне. — В ее глазах зажглись озорные огоньки. — Есть люди, которым безразлично, осуждает их общество или нет. Надеюсь, вы встречали таких? Я слушала наставления мамы, но сама не могла представить, что когда-нибудь выйду замуж за одного из деревенских парней. И я не понимала, почему должна хранить свою девственность, если мне хочется переспать с Хью Сазерлендом. Поэтому я переспала с ним, а потом отказалась выйти за него замуж и уехала из деревни. И знаете, преподобный, у меня нет никакого желания возвращаться на родину. Я не вписываюсь в рамки той жизни.

— Думаю, теперь вам не следует возвращаться домой, — сказал Том, чувствуя, как у него сжимается сердце от сострадания к Лине, которая только притворялась веселой и беззаботной. — У вас есть все шансы стать проституткой. Ваша матушка не переживет, если узнает об этом.

Лина на мгновение оцепенела.

— Именно так меня можно назвать, Иоанн? — вдруг спросила она.

— Я вижу, вы хорошо знаете трагедию Шекспира «Отелло». Но почему вы называете меня Иоанном? — раздраженно спросил Том, чувствуя, что теряет контроль над собой.

Осушив бокал, он налил себе еще вина.

— Но вы ведь Иоанн Креститель, не так ли?

При свете зажженных свечей ее шея отливала молочной белизной. Взгляд Тома невольно скользнул по ней вниз и остановился на ложбинке пышной груди, белоснежные полукружия которой выступали из низкого ворота домашнего платья, сшитого из золотистой ткани.

— Мне кажется, Мэгги была права, когда назвала меня вавилонской блудницей, — хрипловатым голосом промолвила Лина. — Возможно, я смогу стать вашим искушением. Если я не ошибаюсь, именно Иоанна искушали в пустыне?

— Нет, его не искушали в пустыне. И я думаю, что вам это хорошо известно, если учесть те поразительные познания в библейской истории, которые вы уже успели продемонстрировать.