Извещение в газете - [34]

— Не будем об этом, Герберт. Смысла нет.

И она так взглянула на меня, словно мне следовало тотчас опровергнуть ее. Мне надо было сказать: нет, смысл есть. Смысл должен быть, слышишь, даже если он сейчас скрыт от нас. Да, я бы охотно сказал ей это. Но что я знал? Если уж она не знает? Кто же еще мог мне все разъяснить?

Значит, и она не может.

Наверное, она что-то другое имела в виду, сказала просто так, поскольку здесь не место и не время было говорить о Юсте.

— Как перенесла Эва путешествие? — спросила она.

— Хорошо, очень хорошо, — ответил я.

— Спасибо за открытку. Мне тоже надо бы туда съездить.

— Это же очень просто, — подхватил я, — нужно только вовремя позаботиться. В Пицунде очень красиво.

Штребелов постучал по столу своим «шариком». Заседание начиналось. Анна Маршалл вернулась к своему стулу.

Совещание Штребелов открыл как обычно.

Вначале обсудили расписание. В нынешнем году мне не пришлось принимать участие в этой кропотливой и сложной работе — впрочем, впервые за долгие годы. Тем вернее мог я оценить опытность Штребелова. Он блестяще справился со своей задачей, увязав самые разные интересы и нужды. В соответствии с этим проходило и обсуждение, если вообще можно назвать это обсуждением, просто выступавшие предлагали отдельные дополнения и поправки. По лицу Карла Штребелова было видно, что он вполне удовлетворен, ему опять удалось составить безукоризненное расписание. Карлу доставляло истинное удовольствие решать организационные вопросы. Кроме него, я не знал ни одного человека, кто хотел бы составлять расписание, да и я, признаться, тоже. Да, в нашей школе учителям оставалось выполнять лишь подсобную работу, Штребелов никому не доверял главного.

Вынужденный бездействовать, я отчетливее замечал многое и обратил внимание на то, что большая часть вопросов, обсуждаемых сегодня, непосредственно перед началом учебного года, были организационные. Питание детей в школе, распорядок на переменах, уборка помещения, общественная работа, отчеты, сроки сдачи планов на следующее полугодие, главные проблемы общественной жизни школы.

Организационные вопросы Карл Штребелов ставил во главу угла и не жалел сил, доказывая, что мы ответственны за них. Не признавал он также никаких уверток, никаких обтекаемых отговорок, каждый знал, что он должен делать и в какие сроки. Все можно было рассчитать, все можно было проконтролировать по-деловому и без лишней болтовни.

Любимой поговоркой Штребелова было: «Если дано направление, все решает организация». В этом сомневаться не приходилось. Безусловная надежность во всех отношениях — вот сильная сторона нашей школы, именно в надежности был залог наших успехов и секрет нашего доброго имени. И все же, пока я следил за ходом совещания, мне пришло в голову, что направление нашей работы, которое, по Карлу Штребелову, само собой разумелось, следовало подвергнуть сомнению. Все выходило слишком просто, без внимания остались многие факторы нашей противоречивой жизни.

Юная выпускница института, ничего не подозревая, заняла место, на котором совсем еще недавно сидел Манфред Юст. В определенных ситуациях, припомнилось мне, я усвоил себе привычку поглядывать на Юста. И сразу замечал, когда он готовил возражения. Я видел это по мимике его лица, по скептическому взгляду, брошенному на Штребелова, и вопросительному — на меня.

Штребелов, ожидавший возражений Юста, досадливо предлагал ему высказаться.

— Ну что же, слово имеет коллега Юст.

Это стало привычной формулой, которой Штребелов подчеркивал свое отношение к Юсту.

Но тот не давал сбить себя с толку и, улыбнувшись иронически, невозмутимо высказывал свое мнение.

Никогда уже не бывать этому, никогда не придется Штребелову использовать свою формулу, никогда уже Юст не блеснет острым словцом, никогда не выскажет свои замечания, предложения, пусть даже не до конца продуманные, иной раз даже фантастические, но всегда благотворно действующие на нас, воодушевляющие всех нас, кто собрался в учительской.

Выпускница добросовестно записывала все, что изрекал директор. У нее, наверное, аккуратный почерк, подумал я, и пишет она очень мелко, приучившись к этому еще в институте.

Совещание, стало быть, проходило по плану и, должен признать, действовало на меня успокаивающе. Жизнь продолжается, работа вновь целиком нас захватила, привычка — великая сила. Ничто не может быть эффективней порядка в жизни и работе, он нас поддерживает, позволяет нам справляться с тягостными ситуациями.

Штребелов перешел к политическим вопросам, имеющим в настоящее время для нашей педагогической работы принципиальное значение.

Все, что он говорил, было верно, все очень точно, логично и продуманно, создавалось, как обычно, впечатление, что Штребелов взвесил каждую мелочь и что, собственно говоря, нам ни добавить нечего, ни спрашивать.

Но как раз на совещании перед началом нового учебного года, подумал я с чувством внутреннего протеста, такого рода логика и ясность лишают слушателей возможности мыслить.

Я то играл своей шариковой ручкой, едва не обломав зажим, то рисовал какие-то нелепые фигурки в блокноте. Выпускница аккуратно все записывала. А я вырвал листок, уничтожил свою мазню.