Изумруд - камень смерти - [11]

- Почему же он Адмирал? - не унимался Серый. - Почему тогда не Космонавт? Он что, на флоте раньше служил?

- Прозвали-то как раз на флоте, - пустился в объяснения Вовец. - Так, во всяком случае, говорят. Он раньше ездил на все испытания подводных лодок и пробные пуски ракет с них. Там и стал Адмиралом, наверное, заслужил, раз люди зовут. Я лично его дядей Сашей зову, а ты можешь называть Александром Германовичем, если хочешь.

- Тогда я буду звать просто Германычем, - решил Серый. - Годится?

- Валяй. Думаю, он не обидится.

* * *

По странному совпадению примерно в то же самое время (плюс-минус пара дней) на другом конце Екатеринбурга проходило ещё одно совещание на ту же тему. В офисе "Уральской изумрудной корпорации", или попросту УИК, для выработки стратегии собрались учредители и менеджеры. Пару-тройку лет назад в зубодробительной свалке, элегантно названной приватизацией, государство бросило на драку-собаку не один жирный кусок, о потере которого само потом горько сожалело. Хотя это только так принято говорить, что государство. На самом деле решение всегда принимает один конкретный человек, иногда спрятавшийся за широкой спиной начальства и только подсовывающий бумаги на подпись. А перед этим добавляет от себя в бумаги пару слов. Так было дело или все прошло законным путем, но уникальное Балышевское месторождение изумрудов и бериллов вместе с шахтой, обогатительной фабрикой и всеми производственными и бытовыми помещениями стало акционерным обществом открытого типа "Изумрудные шахты Урала". Разгосударствление валютодобывающего предприятия напоминало фарс и трагедию одновременно. Почему-то изумрудным шахтерам не платили зарплату, деньги за бериллиевую руду не поступали, а самостоятельно торговать ювелирным сырьем в те времена было настрого запрещено. Горняки бузили, голодали на километровой глубине, а их жены осаждали здание областной администрации. И тогда горняков отпустили на волю со всем оборудованием и почти без выкупа. Правда, контрольный пакет акций оказался у какой-то сторонней фирмы, но шахтерам выдали зажиленную зарплату, и они, бросив голодовку, перешли к нормальному шахтерскому питанию. Все случилось так стремительно, что даже битые акулы нарождающегося рынка, сожравшие не одного кита уральской промышленности, не успели даже учуять запаха поживы. Кто-то провернул операцию за кулисами быстро и ловко. Акулам оставалось только облизнуться и развернуть плавники в другом направлении. Дележка продолжалась, некогда было тратить время на выяснения и сожаления, куски сыпались бессчетно, успевай заглатывать. А вот когда свалка закончилась, несколько таких акул, отяжелевших от проглоченных и переваренных заводов, леспромхозов, чековых инвестиционных фондов, а также акулы помельче, собрались вместе и решили сообща вложить денежки в добычу компактных, надежных, вечных валютных ценностей. Так появился УИК "Уральская изумрудная корпорация". Учредители вовсе не собирались конкурировать с "Изумрудными шахтами Урала", сбивать цену, штурмовать рынок. Прожив всю жизнь в Советском Союзе и чуть-чуть в посткоммунистической Российской Федерации, они не питали иллюзий относительно будущего, и, надеясь на лучшее, обстоятельно готовились к худшему. Ни малейшего доверия к властям у них не имелось. Угроза изъятия капиталов, национализации приватизированного, десанта налоговой полиции и возможный возврат большевиков - все это побуждало находиться в готовности номер один: в случае опасности немедленно удирать. Вот тут мешочек изумрудов и станет основой багажа. Не тащить же, в самом деле, кожаный диван или двухкамерный холодильник.

Хозяева корпорации разыскали пенсионера-геолога, бывшего начальника геолого-разведочной партии, который тридцать лет назад исследовал изумрудосодержащие площади Асбестовского массива. Ему назначили президентский оклад, и через неделю в распоряжении корпорации оказались первичные карты геологических съемок, результаты бурений по каждой скважине, отбора проб и прочая ценнейшая информация, долгие годы считавшаяся государственной тайной. Но, главное, у них был прогноз на территорию, раньше занимаемую воинской частью, куда геологов так и не пустили. Бывший начальник разведочной партии в свое время тщательно исследовал отложения и наносы в долинах ручьев и направлениях схода паводковых вод, выходящих с запретной территории. Обломки слюдита с вкраплениями изумруда и зеленые песчинки в промытых шлихах давали четкую картину ореола рассеяния и позволяли предположить, что поблизости находится коренной источник изумрудов. В те не столь отдаленные времена геологу объяснили, что коммунистическая партия смыслит в геологии куда больше, чем партия геолого-разведочная, и на территориях оборонных объектов стратегического значения никаких ископаемых быть не может "у прынцыпе". В общем, геолога уличили в профессиональной некомпетентности, гражданской безответственности и политической незрелости, но простили на первый раз и порекомендовали работать лучше и изучать диалектический материализм. Правда, никаких репрессий в отношении настырного геолога не последовало, только оргвыводы, и он до пенсии так и оставался в прежней должности, хотя раньше считался талантливым и перспективным специалистом, ему даже прочили большую карьеру. Сейчас он хотел только одного - найти месторождение и реабилитировать себя.