Израильтянка - [57]

ГЛАВА 41

«Попалась, и даже быстрее, чем я ожидал. Боится. Забилась в угол испуганной кошкой. Не вырывается, не возмущается. Значит, знает за что. В глаза не смотрит, красивая и порочная. Но теперь-то она в моих руках. Второй раз я не дам себя обмануть!» — думал Роберт, глядя на свою добычу.

— Где Андрей? — начал он прямо, без обиняков. Пусть сразу поймет, что ему всё известно про ее дружка.

— Не знаю. Наверное, за границей — в Швейцарии или России.

— А ты почему не с ним?

— Я сбежала…

— Сбежала? От кого, зачем? — не поверил Роберт.

— Он похитил меня, хотел увезти с собой, травил снотворными. Он маньяк. Но я убежала… — повторила Юлия.

— Убежала от своего любовника? — переспросил Роберт.

— Он мне не друг и не любовник и никогда им не был. Он похитил меня, маньяк, — твердила Юлия.

— Если он не друг и не любовник, как же ты уговорила его напасть на меня?

— Я не уговаривала, не просила… он сам. Мой бывший муж рассказал ему про столкновение. Но не я, не я… Ведь то, что он совершил, это глупо, и ужасно, и бессмысленно! И я не понимаю, зачем?.. Ой, кажется, я догадалась! Он хотел привязать меня к себе, сделать так, чтобы я испугалась мести полиции и согласилась бежать с ним!

Роберт смотрел на ее испуганное лицо, глаза со слезинкой. Кажется, она не врет, слишком неподдельным был ее испуг. Да к тому же, очень хотелось поверить в то, что не был ей любовником Андрей. Ни любовником, ни другом. Но тут он вспомнил страшное лицо громилы, и боль, и удары о стену. Вспомнил и ужаснулся ее коварству.

— Он ведь чуть не убил меня… — по ошибке вырвалось у него вслух.

— А он думал, что убил. Поэтому и бежал из страны. И я думала, что ты погиб, — произнесла Юлия и впервые посмотрела прямо ему в глаза.

Роберт почувствовал, как в ответ на ее взгляд предательская улыбка растягивает его губы, как теряется его решимость, жажда мести, способность противостоять ее красоте. Она снова брала над ним верх… Он собрал последние силы.

— Но я жив и отвезу тебя в полицию к одному очень неприятному следователю. Он-то выбьет из тебя правду.

— Нет-нет, не сейчас. Мне надо ехать в приемный покой. Отпусти меня! — взмолилась Юлия. — Старик-сапожник рассказал, что женщина, которую я сбила, попала под машину дважды, в первый раз — за несколько дней до смерти. Я должна выяснить, что произошло тогда. Это важно для следствия.

Только теперь Роберт понял, что привело Юлию на место катастрофы — она расследовала собственную аварию. Этот факт плохо увязывался с коварным нападением на Роберта. Неужели она не врет?

— Даже не надейся обмануть меня еще раз. Я поеду в больницу с тобой.

Юлия не возражала, да и что могла она сказать. Сомнения Роберта были ей понятны, но она уже не боялась его. Он жив — это замечательно. Пусть он не верит ей. Главное, чтоб не мешал расследовать ее дело. Она протянула к нему руки, связанные наручниками.

— Сними, пожалуйста!

Роберт выполнил ее просьбу…

Дорога в больницу была недолгой. Юлия не появлялась здесь со времени аварии. Прошло всего несколько дней. Для нее это время стало эпохой, для Роберта — днями потрясений, а для работников больницы — сменой будней. Знакомый охранник улыбнулся ей на входе и внимательно посмотрел на ее спутника. Юлия никогда раньше не замечала его улыбку, а теперь даже кивнула ему в ответ. Значит, что-то изменилось в ней за эти дни. Роберт шел за ней по пятам, не отпуская от себя ни на шаг.

Она ориентировалась здесь, как рыба в воде, деловито подошла к секретарше приемного покоя и с легкостью получила секретную информацию о предыдущем посещении Мириям больницы: день и номер истории болезни. Знакомая по совместным дежурствам секретарша не вдавалась в излишние подробности — некогда: перед ней охала длинная очередь из больных. Теперь предстояла задача потруднее: добыть историю болезни у работников архива. Эти скучающие люди, проводящие рабочие часы в сыром подвальном помещении, ненавидели просителей. Незавидна была их роль. Этажом выше, происходила драма, борьба за жизнь, в которой смерть являлась непременным участником событий, но в архив спускались лишь измятые бумаги, покрытые пятнами крови и испражнений, исписанные нервным и неряшливым почерком, на которые и смотреть-то было противно, а не только приводить их в порядок, приклеивать корочки, распределять по полкам. Между собой работники архива перемывали косточки врачам, знакомым по подписям и печатям. В ту минуту, когда Юлия и Роберт спустились в архив, они обсуждали очередную историю болезни. «Вот опять доктор Лившиц подписался… Я бы ему руки поотрывала за такой почерк: ни слова не понять, диагноз отсутствует, кардиограмма неизвестно где. И куда только смотрит главврач?! Я бы все его истории в одну кучу сложила и обратно отправила — пусть переписывает!» — сердито говорила одна работница другой, с вызовом глядя на вошедших просителей.

— Мне нужна история болезни моей пациентки, — пролепетала Юлия, протягивая бумажку с написанными на ней именем, фамилией и номером.

— Хорошо, оставьте здесь данные и зайдите через час! — сказала работница и отвернулась.

— Так долго, час? — удивилась Юлия.

— Да, а может, и дольше, что я, чай пью, по-вашему? У меня работы целый стол.