Израиль: почти паломничество - [88]

Но главным результатом строительной программы Аль-Джаззар стала мечеть, получившая его имя. Это третья по размерам мечеть в Израиле, и ее можно отнести к интересным достопримечательностям не только Акко, но и страны в целом. Это яркий образец османской архитектуры, вобравший в себя персидское и византийское влияние. Ее зеленый купол доминирует в пейзаже старого города. Ее интерьер представляет собой очень красивое сочетание белого пространства с участками, выложенными из цветного мрамора. Джаззар-паша похоронен в небольшом мавзолее, расположенном рядом с мечетью. На территории комплекса мечети находится помещение, в котором хранится волос из бороды пророка Мухаммеда, считающейся весьма почитаемой реликвией.

Благодаря крепости, построенной крестоносцами, и зданиям, построенным Джаззар-пашой, старый город Акко внесен в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Неспешной прогулке по старому городу стоит уделить хотя бы час.

Интересно, что главным финансовым управляющим столь впечатляющей программы по городскому строительству, реализованной Джаззар-пашой, был еврей из Дамаска по имени Хаим Фахри. Должно быть, у этого человека были не только выдающиеся способности в области финансов, но и железные нервы.

18 марта 1799 года к стенам Акко подошла французская армия под командованием генерала Бонапарта, выступившая из Каира в поход в Сирию. 62 дня она осаждала город. Но выстроенные Джаззар-пашой стены выдержали обстрелы и атаки французов, не имевших осадной артиллерии, а английский флот снабжал осажденных боеприпасами и продовольствием. В конце концов, французская армия, понеся большие потери и страдая от массовых болезней, была вынуждена отступить. Это была, пожалуй, первая военная неудача Наполеона с начала его блистательной военной карьеры. Но она осталась незамеченной, и ореол непобедимости продолжал сиять над ним. До похода в Россию и гибели самой крупной из когда-либо собранных им армий оставалось еще 13 лет.

У северного въезда в старый город находится мощное старое здание с окошками, забранными решетками. Во времена Османской империи это была цитадель крепости, которая, в свою очередь, была построена на фундаменте крепостной цитадели, возведенной еще крестоносцами. Начиная с XIX века, это здание стало использоваться преимущественно как тюрьма. Одним из знаменитых ее узников во второй половине XIX века был Бахаулла, один из основателей бахаизма — религии, о которой я упоминал, когда писал о Хайфе. Он провел здесь 2 года, с 1868 по 1870-й. В 2004 году его тюремная камера была отреставрирована и стала местом поклонения последователей бахаизма.

Во времена британского правления в Палестине (между двумя мировыми войнами) британские власти держали здесь активистов сионистского движения, боровшихся, в том числе с оружием в руках, за создание еврейского государства, а также членов арабских вооруженных групп, участвовавших в нападениях и на англичан, и на евреев. Несмотря на внешне небольшие размеры, тюрьма была вместительной: на пике в ней содержалось почти 600 заключенных.

В числе первых заключенных-евреев, в 1920 году, сюда попал Владимир (Зеев) Жаботинский (1880–1940 гг.), один из основателей всемирного сионистского движения, писатель, поэт, публицист и переводчик. Он родился в Одессе, прожил здесь более 20 лет, и здесь же началась его литературная деятельность. Получил русское образование и поначалу выступал как русский журналист и писатель. Был другом Корнея Чуковского, который писал о нем: «Он ввел меня в литературу… В нем было что-то от пушкинского Моцарта да, пожалуй, и от самого Пушкина…». Его литературные способности очень ценили Горький и Куприн. Судьбу Жаботинского круто изменил кишиневский еврейский погром 1903 года, в результате которого 49 евреев были убиты и почти 600 искалечены. Глядя на последствия погрома и его жертвы (некоторым в глаза были забиты гвозди), Жаботинский решил посвятить себя проблемам соплеменников, и главный путь их решения он увидел в создании независимого еврейского государства. С этого момента основную часть своей кипучей энергии он переключил на активное участие в сионистском движении, хотя и не бросил занятий литературой и журналистикой. В начале первой мировой войны он уехал из России (сначала — как корреспондент «Русских ведомостей»), Жаботинский, пожалуй, первым доказал, что словосочетание «еврей-военный» не является фразой из анекдота. Он стал одним из создателей Еврейского легиона — воинского формирования в несколько тысяч человек, участвовавшего в боевых действиях против турецкой армии в Палестине и Заиорданье на стороне англо-французской коалиции во время первой мировой войны. Ходил в разведку за линию фронта, принимал участие в атаках на турецкие позиции. Когда по окончанию первой мировой войны англичане отказались от своего обещания содействовать созданию «еврейского национального очага» в Палестине, он занял жесткую антибританскую позицию. За организацию в Иерусалиме еврейских отрядов самообороны, которые должны были защитить евреев от нападений арабов, он был приговорен британскими властями к 15 годам каторжных работ и помещен в тюрьму в Акко. Однако провел он в ней лишь несколько месяцев и под давлением бурных протестов, как в самой Палестине, так и в Англии, США, был выпущен на свободу. После своего освобождения он продолжил активную политическую деятельность, создав в 1925 году партию сионистов-ревизионистов. Представляете, как название звучало для советского уха!? Неудивительно, что его имя находилось в СССР под полным запретом. А страшное для нескольких поколений советских людей слово «сионизм» Жаботинский определял так: ««Сионизм — это воплощение национальной гордости и суверенного самоуважения».