Израиль - [4]
- Мы не нашли colmado, - сказал Рафа.
- Вы что - тупые?
- Где достал такой? - спросил я.
- Нуэва-Йорк. Отец прислал.
- Класс! И наш отец там, - закричал я.
Я глянул на Рафу. Брат на секунду помрачнел. Наш отец слал нам только письма и когда-никогда рубашку и джинсы на Рождество.
- На фига ты носишь эту маску? - спросил Рафа.
- Я болен, - ответил Израиль.
- В ней, наверное, жарко?
- Мне - нет.
- Не снимешь ее?
- Нет, пока не поправлюсь. Мне сделают операцию.
- Ты будь начеку, - предупредил Рафа, - эти доктора прикончат тебя быстрей, чем Гвардия.
- Это американские доктора.
Рафа хмыкнул:
- Не заливай.
- Я был у них прошлой весной. Сказали, чтобы приезжал на следующий год.
- Врут. Им, наверное, просто жалко тебя стало.
- Так показать вам дорогу к colmado или нет?
- Да, да, покажи.
- Идите за мной, - сказал Израиль, вытирая слюну с шеи. У colmado, пока Рафа покупал для меня колу, Израиль стоял поодаль. Хозяин играл в домино с мужиком, привезшим пиво, и даже не взглянул на нас. Хотя для Израиля он поднял руку в знак приветствия. Хозяин был худощав, как все хозяева colmado, что я встречал. На обратном пути я отдал бутылку с оставшейся колой Рафе, а сам догнал Израиля, который шел впереди нас.
- Ты еще занимаешься реслингом? - спросил я.
Он повернулся ко мне, и какая-то дрожь прошла у него под маской:
- С чего ты взял?
- Слышал. А в Штатах устраивают поединки?
- Надеюсь.
- Ты рестлер?
- Я классный рестлер. Я едва не попал на поединок в Столицу.
Рафа засмеялся, потягивая колу:
- Хочешь глотнуть, pendejo?
- Позже.
- Ага, жди - позже.
Я тронул Израиля за руку:
- Самолеты в этом году ничего не разбрасывали.
- Еще слишком рано. Поединки начинаются с первого воскресенья августа.
- Откуда ты знаешь?
- Я же местный, - сказал он. Маска дернулась. Я догадался, что он улыбается.
И вдруг Рафа размахнулся и ударил Израиля бутылкой по голове. Бутылка разбилась, толстое стекло донышка крутилось, как сумасшедшая линза. "Господи, твою мать", - закричал я. Израиль сделал шаг, споткнулся и врезался в столб ограды на обочине. С маски посыпались осколки. Потом развернулся в мою сторону и упал на живот. Рафа пнул его ногой в бок. Кажется, Израиль даже не заметил этого. Он оперся руками о землю и пытался приподняться. "Давай перевернем его на спину", - сказал Рафа, и мы, пыхтя, перевернули Израиля. Рафа сорвал с него маску и забросил ее в траву.
Вместо левого уха у Израиля осталась только шишка, а через дырку в щеке был виден покрытый венами толстый язык. Губ не было. Голова запрокинулась, глаза подкатились, на шее вздулись жилы. Он был младенцем, когда свинья забралась к ним в дом. Увечье выглядело давним, но я все же отскочил:
- Рафа, пожалуйста, пойдем!
Брат нагнулся и двумя пальцами повернул голову Израиля из стороны в сторону.
Мы вернулись к colmado. Хозяин и мужик с доставки теперь ругались. Костяшки домино дрожали у них под руками. Мы все шли и шли, и через час, может, два увидели автобус. Мы сели в него и сразу же прошли на задние места. Рафа скрестил руки и смотрел, как проносились мимо поля и придорожные хижины. Автобус мчался так, что поднятая пыль, дым и люди казались застывшими.
- Израиль поправится.
- Не слишком-то надейся.
- Они ведь его вылечат.
У Рафы напрягся мускул на щеке.
- Малый, - сказал он устало, - ничего они его не вылечат.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
Я поставил ноги на сиденье впереди, толкнув старушку. Та обернулась и посмотрела на меня. На голове у нее была бейсболка, а один глаз затянут бельмом.
Автобус шел в Окоа, не в нашу сторону.
Рафа подал знак, чтобы водитель остановился.
- Приготовься, - шепнул он мне.
- Понял, - сказал я.
Очень заковыристо все в жизни Оскара, доброго, но прискорбно тучного романтика и фаната комиксов и фантастики из испаноязычного гетто в Нью-Джерси, мечтающего стать доминиканским Дж. Толкином, но прежде всего – найти любовь, хоть какую-нибудь. Но мечтам его так и остаться бы мечтами, если бы не фуку́ – доминиканское проклятье, преследующее семью Оскара уже третье поколение. Тюрьма, пытки, страдания, трагические происшествия и несчастная любовь – таков их удел. Мать Оскара, божественная красавица Бели́ с неукротимым и буйным нравом, испытала на себе всю мощь фуку́.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.