Израиль - [4]

Шрифт
Интервал

- Мы не нашли colmado, - сказал Рафа.

- Вы что - тупые?

- Где достал такой? - спросил я.

- Нуэва-Йорк. Отец прислал.

- Класс! И наш отец там, - закричал я.

Я глянул на Рафу. Брат на секунду помрачнел. Наш отец слал нам только письма и когда-никогда рубашку и джинсы на Рождество.

- На фига ты носишь эту маску? - спросил Рафа.

- Я болен, - ответил Израиль.

- В ней, наверное, жарко?

- Мне - нет.

- Не снимешь ее?

- Нет, пока не поправлюсь. Мне сделают операцию.

- Ты будь начеку, - предупредил Рафа, - эти доктора прикончат тебя быстрей, чем Гвардия.

- Это американские доктора.

Рафа хмыкнул:

- Не заливай.

- Я был у них прошлой весной. Сказали, чтобы приезжал на следующий год.

- Врут. Им, наверное, просто жалко тебя стало.

- Так показать вам дорогу к colmado или нет?

- Да, да, покажи.

- Идите за мной, - сказал Израиль, вытирая слюну с шеи. У colmado, пока Рафа покупал для меня колу, Израиль стоял поодаль. Хозяин играл в домино с мужиком, привезшим пиво, и даже не взглянул на нас. Хотя для Израиля он поднял руку в знак приветствия. Хозяин был худощав, как все хозяева colmado, что я встречал. На обратном пути я отдал бутылку с оставшейся колой Рафе, а сам догнал Израиля, который шел впереди нас.

-  Ты еще занимаешься реслингом? - спросил я.

Он повернулся ко мне, и какая-то дрожь прошла у него под маской:

- С чего ты взял?

- Слышал. А в Штатах устраивают поединки?

- Надеюсь.

- Ты рестлер?

- Я классный рестлер. Я едва не попал на поединок в Столицу.

Рафа засмеялся, потягивая колу:

- Хочешь глотнуть, pendejo?

- Позже.

- Ага, жди - позже.

Я тронул Израиля за руку:

- Самолеты в этом году ничего не разбрасывали.

- Еще слишком рано. Поединки начинаются с первого воскресенья августа.

- Откуда ты знаешь?

- Я же местный, - сказал он. Маска дернулась. Я догадался, что он улыбается.

И вдруг Рафа размахнулся и ударил Израиля бутылкой по голове. Бутылка разбилась, толстое стекло донышка крутилось, как сумасшедшая линза. "Господи, твою мать", - закричал я. Израиль сделал шаг, споткнулся и врезался в столб ограды на обочине. С маски посыпались осколки. Потом развернулся в мою сторону и упал на живот. Рафа пнул его ногой в бок. Кажется, Израиль даже не заметил этого. Он оперся руками о землю и пытался приподняться. "Давай перевернем его на спину", - сказал Рафа, и мы, пыхтя, перевернули Израиля. Рафа сорвал с него маску и забросил ее в траву.

Вместо левого уха у Израиля осталась только шишка, а через дырку в щеке был виден покрытый венами толстый язык. Губ не было. Голова запрокинулась, глаза подкатились, на шее вздулись жилы. Он был младенцем, когда свинья забралась к ним в дом. Увечье выглядело давним, но я все же отскочил:

- Рафа, пожалуйста, пойдем!

Брат нагнулся и двумя пальцами повернул голову Израиля из стороны в сторону.

 6.

 Мы вернулись к colmado. Хозяин и мужик с доставки теперь ругались. Костяшки домино дрожали у них под руками. Мы все шли и шли, и через час, может, два увидели автобус. Мы сели в него и сразу же прошли на задние места. Рафа скрестил руки и смотрел, как проносились мимо поля и придорожные хижины. Автобус мчался так, что поднятая пыль, дым и люди казались застывшими.

- Израиль поправится.

- Не слишком-то надейся.

- Они ведь его вылечат.

У Рафы напрягся мускул на щеке.

- Малый, - сказал он устало, - ничего они его не вылечат.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю.

Я поставил ноги на сиденье впереди, толкнув старушку. Та обернулась и посмотрела на меня. На голове у нее была бейсболка, а один глаз затянут бельмом.

Автобус шел в Окоа, не в нашу сторону.

Рафа подал знак, чтобы водитель остановился.

- Приготовься, - шепнул он мне.

- Понял, - сказал я.




Еще от автора Джуно Диас
Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау

Очень заковыристо все в жизни Оскара, доброго, но прискорбно тучного романтика и фаната комиксов и фантастики из испаноязычного гетто в Нью-Джерси, мечтающего стать доминиканским Дж. Толкином, но прежде всего – найти любовь, хоть какую-нибудь. Но мечтам его так и остаться бы мечтами, если бы не фуку́ – доминиканское проклятье, преследующее семью Оскара уже третье поколение. Тюрьма, пытки, страдания, трагические происшествия и несчастная любовь – таков их удел. Мать Оскара, божественная красавица Бели́ с неукротимым и буйным нравом, испытала на себе всю мощь фуку́.


Делла принципа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.