Изоморфы - [26]

Зачем ей понадобился кто-то еще так скоро после Дюпре? Или встреча оказалась не очень приятной? Костя еще раз мысленно проанализировал реакцию Дюпре, его ответы и выражение лица. Понимал он, что она изоморф? Костя еще раз взглянул на женщину — ничто в ней не выдавало каких-то дефектов или отличий. Впрочем, он ведь понятия не имел, какова она была до этого. Возможно, именно изоморф придала ей этот неотразимый шик и уверенность в себе, что так привлекала мужчин. Возможно, сама носительница была несчастной и ничем не примечательной женщиной, без денег и без связей. А Летиция превратила ее в то, чем она сейчас являлась. Кем, вернее, в ком она была до этого? И тут одна очевидная мысль поразила Костю: быть может, ответ был проще, чем он думал — и это была та самая сущность, что закружила голову Дюпре в Париже. Этим и объяснялась их встреча в отеле, и то, какими оба вышли после нее: разочарованными, пустыми, раздраженными.

«Каковы изоморфы в постели?», — спросил Костя, и Дюпре не стал ничего отрицать. И он связывал ее с Гаем. Француз знал, кто она такая. Костя силился вспомнить, как звали ту женщину из рассказа, но на ум приходили лишь мужские имена, что-то вроде «Анри», пока он, наконец, не нашел то самое: «Одри». Да, ее звали Одри. Летиция-Одри, давнишняя подруга Гая. Но то, что после встречи с Дюпре она не побежала за утешением к Гаю, а искала его в городе в одном из ресторанчиков, говорило в пользу версии, что их отношения с Гаем едва ли можно было назвать близкими. Значит, выходило, что она была здесь за тем же, что и голландец.

* * *

— Как прошла ночь? — Дюпре, в отличие от предыдущего дня, выглядел достаточно свежим и отдохнувшим.

— Ничего особенного, — начал отчитываться Костя, с завистью глядя на француза покрасневшими глазами и мечтая о том, чтобы согреться, поесть и отдохнуть. — Женщина покинула ночью отель, — он практически ощутил, как внутренне напрягся Дюпре, — и направилась в ресторан «Сола», что на Сенной.

— Дальше, — француз внимательно следил за его рассказом, в то время как Сергей Витальевич пытался запарковать машину.

— Провела там пару часов, затем снова вернулась в отель.

— Сама? — в одно единственное слово Дюпре умудрился вложить столько отчаяния и надежды, что Костя невольно улыбнулся.

— Нет, — честно ответил он, вспоминая оббегавшего вокруг машины мужчину, спешащего открыть Летиции дверцу и предложить ей свою руку. Высокого стройного незнакомца, уверенно ведущего ее к дверям светящегося отеля.

— Когда он ушел от нее? — глухо проговорил Дюпре, а Костя подумал, что превращается в частного детектива, следящего за неверными супружескими парами.

— Утром, — пожал плечами Костя. К чему было растравливать себе душу? Неужели Дюпре не понимал, что изоморфы куда более циничны, чем любая уличная потаскуха. И уж кому-кому, как не французу, было знать, на что способна Одри. Сколько раз его должны были использовать, чтобы он, наконец, уяснил это для себя?

— Мерд, — выругался Дюпре, и на этот раз Костя ему даже не посочувствовал. — А Гай?

— Я не знаю, где Гай, — намеренно подчеркнуто отчеканил Костя. — После моего возвращения он еще не выходил.

— Когда он обычно пьет кофе? — Дюпре взглянул на свои часы.

— В восемь утра, — отозвался Костя, и отметил, как занервничал Дюпре. Вот и отлично, пусть нервничает. Часы показывали без четверти девять, а Гая по-прежнему не было видно. Если из-за романтических чувств Дюпре они потеряли Нуда, то французу на этот раз сильно не поздоровится. В конце концов, сколько европейское отделение могло закрывать глаза на его выходки. И даже сдай им Дюпре Одри, хотя Костя очень сомневался в вероятности последнего, Гая это не заменит. Вместо того чтобы проследить за ними двумя, выявить еще кого-нибудь, наконец, установить связь изоморфов друг с другом, они снова вернутся к уравнению с одним известным. Или вообще без них, если Дюпре окажется достаточно глуп и романтичен. А пятно, между тем, ляжет именно на их новоиспеченное отделение, потому что ошибка была допущена на их территории. Филиал закроют или заменят европейцами, чего Костя никак не мог допустить. Напрасно к ним прислали Дюпре, с этим нужно было что-то делать.

— Костя, доложил уже Антону ситуацию? — поинтересовался подошедший Сергей Витальевич. Костя лишь кивнул, не вдаваясь в подробности: пусть Дюпре сам радует его начальника. — Тогда можешь идти домой. Поспи, — похлопал его по плечу Витальевич, — отдохни, как следует.

Костя кивнул и, хмуро взглянув на француза, пошел в туманное утро.

Глава 11

Еще была удивительная рань, когда кто-то нетерпеливо постучал в двери комнаты Коэна. Только благодаря никогда не изменявшей ему привычке вставать ни свет, ни заря, он оказался полностью одет, собран и готов к выходу.

— Войдите, — не без любопытства разрешил Коэн, и совершенно изумился, когда в комнату ступил Ван дер Хорн. Он явно был чем-то возбужден, если не сказать больше.

— Что случилось? — поинтересовался Коэн, в кои-то веки, сгорая от нетерпения, в то время как голландский лис, весь светясь, стрельнул глазками по сторонам, будто мог увидеть в им же самим предоставленной Коэну комнате, что-то необычное.