Изначальное желание - [8]

— Ладно тебе, герой, проходи, — свысока (во всех смыслах) бросил глава. — Пару золотых, и считай ты уже в таверне. Остальное там прокутишь, так и быть. Да смотри, ни во что не вляпайся. Там парни лихие да шустрые — не чета тебе, болтун. Долго цацкаться не станут. За языком тоже следи, а то он чересчур у тебя длинный. Могут укоротить. Понял?

— Ты, почтенный, все перечислил? — пытливо и очень вежливо спросил я.

Страж на миг растерялся, но тут же сообразил:

— Да, за здоровье наше выпить не забудь.

— О, вы столь щедры, — я даже не поленился отвесить поклон. — Это так редко в нынешние времена. Такие внимательные и предупредительные стражники. Прямо диву даюсь.

— Давай, давай, не томи, — настойчиво торопил глава. Запахло его нетерпением. Но к нему отчетливо примешивалась гордость за самого себя. — И так мы с тобой тут заболтались. А то до рассвета поспать бы…

Но вдруг его перебил сиплый:

— Ну а чего у тебя, дружок, поценнее золотишка будет? Нам все-таки интересно.

— Тебе интересно? — оживленно спросил я.

— Разумеется! Хоть знать будем, чем дорожить впредь.

— Хорошо. Я скажу. Но только вы не ругайтесь, пожалуйста…

— Говори уже, — не терпелось сиплому.

Остальные тоже подобрались. Каменные башни накалялись от их ярко горящего желания узнать о чем-то очень важном. Узнать какую-то древнюю и загадочную тайну. Прикоснуться к одной из вечных ценностей. Шутка ли? Им толкуют о том, что ценнее золота? У них в головах даже не укладывалось, что может быть выше благородного металла. Металла, который из простого декоративного стал символом достатка, процветания, могущества… власти.

Я собрался с духом, предчувствуя дальнейшие события. И спокойно, даже слишком спокойно для столь ответственного момента, произнес:

— Это знания!

Пару мгновений бастионы казались мертвыми. Ни шорохов, ни лязга, ни скрежета. Привратники даже перестали дышать. Даже мысли низринулись в неведомую бездну. Говорю же — будто умерли. Словно узнали о смерти самого близкого и дорогого человека. Или ребенку сказали, что это не его мать.

Или… треснула мечта.

Башни молчали.

Сначала растерянно.

Затем злостно.

Но внезапно ожили.

— Сссука! — то ли рык, то ли всхлип. — Тввварррь!

И ночь прорезал свист арбалетного болта. Он пронесся рядом, всколыхнув пряди волос. Кожу на мгновение обдало мертвым холодом стали. Смерть с великой досадой унеслась в ночь. Не смерть, как абсолютная истина, но их желание. Решительное суровое желание покарать обидчика. Первое и яростное желание слепо уничтожить разрушителя великой воздушной мечты. Похитителя белоснежных облаков, где можно тешиться и упиваться сладостью грез.

Я же стоял не шелохнувшись, и закрыв глаза.

— Гнида ничтожная!

— Погань языкатая!

— Знанием дешевым кормить нас вздумал?! Выползыш болотный!

— Тввварррь!

— Получи!

И еще несколько щелчков сухо прозвучали над башнями, и несколько болтов пронеслись близ меня, добавив новых дырок в плаще.

— Ах ты… да я ж тебя…

Следом заскрипела плохо смазанная «козья нога» — ворот для натягивания арбалетной тетивы. Новые болты легли в желоба, в свете яркой луны мелькнули вороненые дуги. И новый залп ударил в меня.

Но никто не попал.

Я наслаждался.

Мое желание жить выше их желания убить.

— Н-да! — коротко отсалютовал я. — Я же попросил — не ругайтесь. А стрелки из вас никудышные. Наверное, и алебардами орудуете так же. Только и можете на ноги их друг другу ронять. Про мечи так и вовсе молчу. Зато золото хорошо считаете. Ну да, а что еще должен уметь настоящий королевский страж? Но это хорошо. Я и не ожидал иного. Выходит, жизненный уклад в прежний. Это радует. Что еще вы хорошо на посту делаете? Ах да. Вы ж как гулящие девицы — по ночам спите за деньги.

— Пшел вон! — зашипели башни. — Еще слово, и мы тебя изрешетим! Клянусь!

— Как же так? Я столько блуждаю по миру, но ничего ценнее знаний не нашел…

— Пшел…

— И щедро готов делиться с людьми. Щедро и совершенно бескорыстно. А взамен? Взамен только ругань да жала стрел, причем неумелых…

Новый залп огласил ночь. Стрелы снова запели под самым ухом. Ветер заунывно провыл, рассерженно заглядывая в бойницу. Кровавые сполохи задрожали на блестящих шлемах. Задрожали и нервы стражников. Словно опытный лютнист дергал провисшие струны старой лютни. И не понимал, почему никто не ценит его мастерства. Лютня дребезжала, стонала и ныла, изрыгая чудовищную дрожь. В конце концов, лютнист не вытерпел, и с досадой размозжил лютню о каменный выступ. Привратники порывисто высунулись из алого рта. Им не терпелось узнать судьбу своего нового залпа.

Но его постигла та же судьба.

— Бросьте, — посоветовал я, вздернул подол плаща и глянул сквозь новые дырки. — Зачем болты казенные тратить? Их кто-то ковал, точил, оперял. Кто-то трудился в поте лица, а вы так бездарно их расшвыриваете? Нельзя. Нужно ценить чужой труд. Равно как и свой.

— Ты что, заговоренный? — ярость сменялось удивлением.

— Я? О, нет. Это вы заговоренные. Ведь я же вас заговорил.

— Ты… кто ты…?

Я поднял глубокий бездонный взгляд, наполненный тьмой и отрешением.

— Это не важно. Главное я здесь, перед вашими глазами. Я у вас на устах, у вас на слуху. Я в ваших мыслях. И не утаите вы от меня ничего, ибо вижу вас насквозь. И не укрыться вам за каменно толщью, что не защитит желания ваши. Даже доспехи не спасут вас от замысла моего. Любой же замысел есть желание. Жалко вас. Обычные вы… снова обычные… А от того и не буду убивать вас. Слабые вы. И желания ваши слабые — даже все вместе попасть не способны. Я не могу насытиться вами.