Излучина Ганга - [28]

В обстановке острых разногласий между индусами и мусульманами, возглавившими национальную борьбу против британского ига, движение террористов стало чуть ли не единственным островом сплоченности. Все они мечтали, рвались умереть за родину, и нужен был такой авторитетный руководитель, как Шафи, чтобы удерживать их от бессмысленных жертв. Шафи Усман совершенно не поддался волне религиозного фанатизма, затопившей страну. Под его началом объединились индусы, мусульмане, сикхи, убежденные в том, что именно им и их единомышленникам в других штатах в конце концов суждено вышвырнуть англичан из Индии. Ничего общего не имели они с непротивленческой агитацией Ганди и его последователей. Белые господа, считали они, пренебрегут малодушной пассивностью гандистов. Апостолы ненасилия в их глазах были врагами нации, пытающимися лишить народ способности к сопротивлению. Они подозревали даже, что англичане втайне поддерживают движение Ганди, чтобы укрепить свою власть. Недаром Индийский национальный конгресс основал англичанин[29].

— Они превратят нас в нацию овец, — любил повторять Шафи. — Этого хочет Ганди и все конгрессисты. Англичанам только от нас и надо, чтобы мы превратились в триста миллионов овец!

Борцы Свободы отказывались от вегетарианских обычаев и религиозных запретов. При вступлении в организацию они кровью подписывали присягу, проколов себе мизинец на левой руке. Встречи их заканчивались неизменной трапезой — кэрри[30] с равными порциями говядины и свинины. Это был символ отказа от священных заповедей всех религий Индии — индуистской, мусульманской, сикхской. Индусы и сикхи почитают корову. Для них она «го-мата» — общая мать; мусульмане считают свинью нечистым, дьявольским животным. Однажды отведав жаркого из говядины и свинины, индус, мусульманин или сикх лишался права исполнять предписания своей религии.

Для Деби-даяла это было самым трудным испытанием. В первый раз его чуть не стошнило. Долгие годы и века в разных воплощениях индус соблюдает религиозные каноны и в конце концов становится брахманом. И вот теперь для него, Деби-даяла, все пошло прахом, ибо он впервые в жизни осквернил святыню — попробовал мясо коровы. Но он обязан был так поступить. Свобода несовместима с догмами. Религиозные конфликты в Индии привели к порабощению страны. Англичане научились извлекать максимальные выгоды из этих конфликтов, натравливая индусов на мусульман, а тех и других на сикхов.

— Националисты играют на руку англичанам, — говаривал Шафи, — и Ганди, и Джинна[31] тоже. Вся привлекательность национального движения улетучилась. Оно перестало быть единым и независимым от религии. Индусы и мусульмане идут разными дорогами. Хотя те и другие шумят о ненасилии.

Сами они занимали особое положение, они сломали барьеры религии, разделявшие народ Индии. Они были братьями по крови, слугами родины.

Формально все они состояли членами Клуба физической культуры Ханумана[32]. Их штаб-квартира помещалась в маленьком грязноватом здании позади часовни Ханумана. Вошедшего встречал полумрак настоящего гимнастического зала, резкий запах пота и мази, которой натираются борцы. Отовсюду доносились глухие удары падающих тел, слышалось тяжелое сдерживаемое дыхание. Стены были увешаны портретами борцов и боксеров — Чарльза Атласа, Гамы и Гунги, Ибрагима, Моллера, Джека Джонсона, Примо Карнера и еще разных других. В середине зала была устроена акада — специальная углубленная площадка для борьбы, заполненная мягким красным песком. За акадой виднелась окруженная канатами арена для дзю-до, в одном ее углу стояла святыня — заключенные в окаймленную черным ремнем общую раму портреты знаменитых японских мастеров дзю-до.

У стены были сложены штанги, гантели, эспандеры. В особом отсеке — гимнастические перекладины, брусья и малкхамб — натертый жиром столб. Влезать на него — любимая забава местных жителей. Здесь был даже набитый ватой козел для прыжков, развивающих решительность и смелость, — точно такие стоят в казармах английских солдат.

Каждый вечер сюда приходят человек двенадцать, остальные обычно выполняют какое-нибудь задание. По субботам все тридцать шесть в сборе. В этот день не бывает никаких тренировок и занятий, не приходят ни Томанага, ни тренеры по другим видам спорта. Борцы Свободы надежно запирают двери, беседуют и строят планы до глубокой ночи. Перед тем как разойтись, обычный ужин: грубый хлеб и кэрри со свининой и говядиной пополам. Все это запивают водой. Сидят они вокруг арены для дзю-до с трех сторон, четвертая сторона свободна, ноги удобно устроены на мешочках с песком, уложенных вдоль арены. В одиночестве на свободной стороне арены восседает Шафи Усман.

Он теперь называет себя Сингхом, отрастил бороду и носит тюрбан, потому что его фотография без бороды хорошо известна во всех полицейских участках Пенджаба. Столь романтическая фигура, он пользуется большой популярностью у проституток Чандни-Чоук в Дели и Анаркали[33] в Лахоре, однако товарищи по организации ничего не знают об этой стороне жизни своего кумира. Борода отлично гармонирует с его лицом, со всем его обликом, она символизирует бесспорное превосходство зрелого человека над молодежью и даже внешне подчеркивает его начальственное положение среди Борцов. Говорит Шафи мягко, серьезно, с едва заметным для окружающих акцентом — ведь он так долго пробыл за границей.