Излучина Ганга - [19]
— Убирайтесь с моей земли! — завопил Вишнудатт, — вы перешли границу!
— Это наше… Наш дом!.. Наше поле!.. Я пришел получить назад свое добро, — крикнул в ответ Хари. — Это ты перешел границу, ты и твои люди! Шакалы, жрущие падаль! И сыновья шакалов! Не уйдешь сию же минуту, так мы тебя вышвырнем отсюда!
Вишнудатт закатил глаза и расхохотался деланным смехом, издавая лающие звуки, похожие на сухой горловой кашель. Потом он заявил:
— Ну что ж, прогоните нас! Подойдите и прогоните, если сумеете!
Гьян видел побледневшее от ярости лицо брата, его сверкавшие ненавистью глаза, сжатые кулаки, красную, налившуюся кровью шею, но сам он ощущал лишь холодный, липкий страх, заставлявший его зябко дрожать под палящим солнцем, несмотря на струившийся по всему телу пот.
Он заставил себя обратиться к Вишнудатту:
— Ты же знаешь, что мы выиграли дело! Судья приказал возвратить землю нам.
Собственный голос показался Гьяну тихим и жалобным, словно хныканье ребенка.
Снова раздался гортанный гогот Вишнудатта, но в этот раз он не умолкал еще дольше.
— Ты когда-нибудь слышал, что такое апелляция, а? Ты, закорючка из колледжа! Твой братец знает об этом, расспроси-ка его.
— Апелляция? Куда еще жаловаться? Ведь окружной судья приказал…
— Чихал я на твоего окружного судью… — издевательски прервал его Вишнудатт. — А вы не слыхали про такую штуку — Верховный суд в Лахоре? И еще есть на крайний случай Тайный совет в Лондоне, где понадобится очень много рупий, чтобы выиграть дело. Для Верховного суда вам придется продать Малый дом, а уж про Тайный совет и говорить нечего. Кстати, сколько вы просите за дом? Я мог бы купить…
— Собираешься ты сматываться отсюда или нет?! — пронзительно крикнул Хари.
— Нет! — заявил Вишнудатт. — Занимайтесь своим делом, ребята, — приказал он работникам. — Не обращайте внимания на эту шушеру!
Никто не шелохнулся. Работники как завороженные стояли по щиколотку в грязи, каждый в кружке своей тени. Они следили за развитием событий.
— Ну что ж, тогда я выброшу тебя сам отсюда, — предупредил Хари и двинулся к строению.
Гьян снова попытался удержать его, но Хари зло отмахнулся и даже не стал оборачиваться.
Гьян ослабел от страха, он весь дрожал, но все-таки поплелся за братом по узкой тропке к хижине. Пот с него катился ручьем, губы слиплись.
Некоторое время Вишнудатт не покидал своего места, провоцируя их подойти поближе, потом он круто повернулся, бросился в дом и тут же опять появился с длинным топором в руках. Иссиня-черное, широкое лезвие сверкало на солнце. Он загораживал дверь — приземистая, изогнувшаяся толстая кошка, приготовившаяся к прыжку.
— Ни шагу больше! — закричал он. — Остановитесь! Предупреждаю! Предупреждаю в последний раз!
Но теперь решимость Вишнудатта несколько поколебалась. Едва различимая дрожь в голосе выдавала его испуг и неуверенность. Зато Хари не потерял самообладания, с искаженным от гнева лицом, но хладнокровный, он шел легкой походкой, мерно размахивая руками. Потом вдруг остановился, повернулся и обнял Гьяна за плечи.
— Подожди тут, — шепнул он. — Я хочу сам с ним разобраться.
В первый момент Гьян невольно ощутил облегчение, но постарался прогнать от себя это чувство.
— Нет, я хочу быть с тобой… что бы ни случилось, — взмолился он, хотя каждое слово застревало у него в горле.
На самом деле Гьян не хотел идти вперед. Его так и подмывало возвратиться назад, удрать с этого чертова поля и никогда больше сюда не приходить. Не ему нужна была земля, а Хари, их отцу, их деду. Его, Гьяна, путь — ненасилие.
«…Ненасилие смелых, — напомнил он себе, — рожденное мужеством, а не малодушием».
Однако он и не ощущал в себе мужества.
— Давай оба уйдем! — выпалил он почти невольно. — Пожалуйста, ну, пожалуйста, давай уйдем.
— О, не болтай глупостей, — спокойно отвечал Хари. — Я не хочу втягивать тебя в это дело. Стой себе и молчи, предоставь все мне. Не видишь, как он перепугался? Теперь нельзя отступать. Что мы, беззащитные женщины, что ли? Пусть он попробует прогнать нас с нашей земли!
С этими словами Хари пошел дальше и стал подниматься по склону к хижине, где поджидал его противник со сверкающим топором в руках. Гьян хотел было кинуться за ним и вместе с братом встретить опасность, но его ноги словно приросли к земле. Он не мог даже пошевелиться.
— Запрещаю тебе подходить ближе! — рычал Вишнудатт. — Предупреждаю! Ни с места! — Теперь в его голосе слышался скорее страх, чем бахвальство. Да и хриплое рычание больше походило на писк…
Хари шел вперед бесстрашно, решительно, легко и свободно, словно радовался предстоящей развязке, окончанию долгой борьбы. Уверенность против похвальбы, добро против зла!
Когда он был всего в нескольких шагах, Вишнудатт внезапно повернулся, вбежал в хижину и захлопнул за собой дверь. Но Хари метнулся за ним и стал нажимать на дверь плечом. Она долго не поддавалась, раздавался только глухой стук. Вдруг она распахнулась, и Хари ворвался внутрь.
Все, кто следил за этой сценой, услышали голос Вишнудатта, осыпавшего Хари проклятьями:
— Ты, дьявольское отродье! Попробуй только…
Потом послышался резкий, немного скрипучий звук, что-то хрястнуло, как будто топор вонзился в мягкую древесину…
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.