Излучина Ганга - [18]

Желтый цветок секунду лежал неподвижно, как маленькая золотая корона над возвышенным, безоблачным лицом Шивы. Потом он упал. По правую сторону.

Хари, полный благодарности, вышел из молельни.

— Подадим апелляцию, — объявил он. — Шива ясно выразил свою волю: цветок упал по правую сторону.

Гьян хотел было спросить: по правую сторону от кого? От бога или от молящегося? Не значило ли все это совсем обратное? Но, взглянув в ликующее, вдохновенное лицо брата, он промолчал.

Адвокат не склонен был доверяться воле Шивы, выраженной при помощи цветка. Он долго тянул и отнекивался. Всего за день до истечения срока обжалования он решился все-таки подать апелляцию. За три дня до слушания дела адвокат вызвал Хари к себе.

— Скажите, часто ли здесь, в Коншете, сменяются сборщики податей?

— Обычно они служат два года, самое большее — три. А некоторые исчезают еще быстрее. Двое или трое работали всего по нескольку месяцев.

Шарма лукаво и многозначительно улыбнулся. Его тяжелые веки опускались все ниже, до тех пор, пока совсем не закрыли глаза.

— Мне кажется, — сказал Шарма, все еще не открывая глаз, — что все записи, которые доказывают, будто бы ваш дед был лишь доверенным лицом владельцев, сделаны одним почерком… одним почерком и одинаковыми чернилами.

— Что это означает?

— Это означает, что записи были сделаны позже. Подделка. Мы могли бы кое-кого упрятать в тюрьму. Когда мы потребовали, чтобы записи были предъявлены суду, наши противники сразу поняли — их карта бита. И тогда они подкупили какого-то клерка. Причем, возможно, устроили это прямо здесь, в суде. Такие штуки не новость в наших мелких учреждениях.

— Но как это повлияет на наше дело?

— Судья — англичанин, мистер Стюарт. Крикун он ужасный, но справедливый человек. Если подделка будет установлена, я им не завидую.

— А ее можно установить?

Шарма наконец-то открыл глаза и посмотрел на своего клиента долгим взглядом.

— Я думаю, наше дело следует считать выигранным, — сказал он.

— Предсказание Шивы сбылось, — прошептал Хари и молитвенно сложил руки.

Так по воле Шивы они выиграли тяжбу, и темпераментный мистер Стюарт приструнил сборщиков налогов и приказал расследовать, кто именно подделал записи.

Счастливые, они готовились к пудже в честь Шивы. Стол в молельне ломился от яств, в доме был праздник. Лежа в постели в первый вечер после возвращения из колледжа, Гьян услышал, как в другом конце дома, у себя в комнате, его брат Хари поет низким, чистым голосом благодарственную песню в честь Шивы.

Гьян повернулся и поднял голову. Он не мог вспомнить, когда в последний раз слышал пение Хари. Его брат пел счастливую песню, словно птица, которой хорошо живется на земле.

Гьян заснул, а Хари все еще пел.

В поле, залитом солнцем

Увы, земельные споры в Индии редко кончаются в судах. В понедельник они отправились на свое вновь обретенное поле и натолкнулись на огромный, аккуратно положенный поперек тропы ствол дерева, преграждавший путь. Тукарам придержал волов. Но и отсюда, издалека, хорошо было видно, как целый отряд загорелых работников деловито готовил поле к севу — приближался сезон муссонов. Они размельчали дерн, сортировали рисовую рассаду, отводили воду из канала.

Хари спрыгнул с телеги и подбежал к поваленному дереву.

— У, дьявольское отродье! — выругался он. — Набрались наглости!

Полуденное солнце жарким светом заливало джунгли и прямоугольники рисовых полей. В воздухе стояла тишина, наэлектризованная, предвещающая бурю. Едва уловимое чувство неизведанного еще страха подкралось к Гьяну, когда он увидел, как Хари карабкается на поваленный ствол. Он подбежал к брату и схватил его за руку.

— По-моему, не стоит идти в поле, — прошептал Гьян.

Хари резко повернулся, зло посмотрел на него и выдернул руку.

— Не ходить в поле?! Это мое поле! Наше — твое и мое!

— Давай лучше вернемся и сообщим в полицию. Покажем им решение суда. А может, стоит посоветоваться с адвокатом? — предложил Гьян.

— Хватит с нас адвокатов! — огрызнулся Хари. — Я им сам все разъясню, вот этими руками, если потребуется.

Страх, теперь уже самый настоящий, охватил Гьяна.

На опаленной солнцем вырубке в джунглях стояла гнетущая тишина. Даже колокольчики волов замолчали. Гьян несколько раз глотнул воздух, чтобы не было так сухо во рту, и машинально двинулся за Хари. Плечом к плечу перешагивали они ветви поваленного дерева, плечом к плечу дошли до самой середины поля.

Конечно, работавшие там люди видели их, но продолжали трудиться с преувеличенным старанием, притворившись, что ничего не замечают.

— Кончайте тут копаться! — выкрикнул Хари в ярости. — Вон! Прочь отсюда!

Работники посмотрели на двух братьев и, немного поколебавшись, отложили кирки. Смуглые, почти черные, они медленно распрямлялись, похожие на пугала в ослепительном свете солнца, — каждый посредине маленького темного пятна собственней тени.

И тут из приземистой хижины на опушке джунглей, построенной еще их дедом Дада, появилась знакомая коренастая фигура. Мрачный и угрожающий, Вишнудатт смахивал на кабана, вылезшего из своего логова. Он стоял, пригнувшись в дверном проеме хижины, как в раме, голова наклонена вперед, живот выпирает по обе стороны туго затянутого парусинового ремня, толстые и короткие ноги широко расставлены.