Излучина Ганга - [112]

Деби вздохнул и пожал плечами.

— Нет, не беспокойся, просто я хочу исполнить один свой каприз.

— Не задумал ли ты сломать ему шею или что-нибудь в этом роде? — допытывался Босу. — Своим любимым японским приемом…

— Нет. Разве что… это окажется абсолютно необходимым. Я не стану затевать драку, обещаю тебе. И все-таки я не хочу тебя впутывать. Сам справлюсь.

— Не пори чушь! Я желаю идти с тобой, будь оно все неладно! Не пущу тебя одного, не для того я тащился сюда из Калькутты.

Деби улыбнулся ему.

— Ладно. Будешь охранять дом снаружи. Если увидишь или услышишь что-нибудь подозрительное, подашь знак. Помнишь наш старый пароль: «Джай Рамджи-ки!» — как будто кого-то приветствуешь. Только громко, чтобы я услышал. Тогда я выберусь оттуда, и мы встретимся здесь. Идет?

— Если ты настаиваешь… Но я предпочел бы пойти с тобой и взглянуть в глаза этому типу. Долго ты собираешься там торчать?

— Минут десять, не больше. Но нам нужно спешить. Мало ли какая там может случиться задержка. Вот еще что запомни: когда я выйду оттуда, ты должен убедиться, что Шафи за мной не следит. А затем возвращайся сюда и жди.

Они дважды обошли вокруг дома, прежде чем Деби решился войти. Привратник встретил его ухмылкой и поблагодарил, получив рупию. Гостиная была украшена в стиле Моголов: бархатные портьеры, задрапированные двери, огромные, покрытые парчовыми коврами диваны, на которых восседали девицы, одетые теперь в широкие пижамы из прозрачной материи и в шелковые шарфы, закрывавшие грудь, В гостиной царил полумрак. Музыкант касался струн ситара, повторяя одну и ту же ноту. Для завсегдатаев было еще рановато.

Аккаджи встала ему навстречу и низко поклонилась, приложив руку ко лбу. При этом она улыбалась льстивой улыбкой, предназначенной для клиентов с большими деньгами. «Значит, в полицию ходила не она, — подумал Деби. — Для этой грязной работы Шафи отыскал кого-то другого».

Быстрым взглядом Деби осмотрел комнату. Девицы держатся нарочито застенчиво — глаза потуплены, позы натянутые. Он сделал знак Аккаджи. Она поманила его в свою комнату, скрытую за гостиной, и жестом пригласила присесть на ковер. Приготовления завершились. Можно было начинать вечер. Владычица дворца расположилась в своей конторе.

— Итак, которая из девушек приготовит для вас бетель сегодня вечером? — деликатно спросила хозяйка. — Вы видели всех.

Так начиналась обычная здесь мерзостная процедура. — Предполагалось, что девушка, которую вы приглашаете на вечер, всего-навсего изящно свертывает для вас листья бетеля. И цену вам назначают вовсе не за ночные развлечения, а именно за эти невинные листья бетеля, которые она приготовит в гостиной в присутствии всех подруг. Платить надо вперед и немедленно, а уж потом вы получите право занять одну из кабинок во внутренней части дома.

— Я не собираюсь здесь угощаться бетелем, — заявил Деби-даял. — Я намерен забрать кое-кого с собой, чтобы мне свертывали листья до конца моих дней.

— О! — старуха словно язык проглотила, не в силах унять дрожь; она пристально всматривалась в лицо необычного клиента. — Надеюсь, вы знаете, молодой человек, что девушку отсюда можно взять только навсегда. Это все равно что жениться. Мы ведь обратно не принимаем.

Деби кивнул. «Как вороны, — подумал он, — стоит одной отстать от стаи, она не может вернуться — заклюют до смерти».

— Пожилые люди лучше с этим справляются, — заметила она нравоучительным тоном. — У них есть семья. И они умеют устроить девушку со всеми удобствами. А вы сами кто? Должно быть, шикари?[77]

«Любопытно, это еще один символ, что ли? — подумал Деби. — Вроде свертывания листьев?»

— Нет, я не шикари.

Старуха осклабилась и вытерла косынкой капли слюны с подбородка.

— У шикари есть пословица, — сказала она: — «Спас жизнь — позаботься о ней». Когда убивают тигрицу, приходится убивать и детенышей. А уж если пощадят их, так не бросят — возьмут с собой и вырастят.

Деби нетерпеливо барабанил пальцами по потертому бархатному валику. Какое ему дело до всего этого?

Старуха снова ухмыльнулась и вытерла губы.

— Я объясняю это каждому, кто собирается взять девушку отсюда. Таково мое правило. Бывало, богатому юноше понравится красавица, и он уведет ее с собой. Но скоро он натешится, родители грозят, что перестанут давать ему деньги, — тогда девушка и оказывается на улице, нищая. Вот я и говорю: куда благороднее убить тигренка, чем оставлять его в джунглях на произвол судьбы.

Начиная терять терпение, Деби демонстративно поглядывал на часы.

— Вы, похоже, торопитесь, — продолжала она, — в таком деле спешить не надо. Даже приезжие — из Калькутты, из Бомбея — несколько дней выжидают.

— Да, я действительно спешу. Опаздываю на поезд.

— Какую девушку вы облюбовали?

— Мумтаз.

Деби показалось, что в ее глазах мелькнула тревога.

— Мумтаз… Да, она обходительная девушка. Чудесно поет и танцует. Но я хотела бы предложить другую — вы видели ее, когда шли сюда — знатоки говорят, та девушка гораздо искушеннее в… свертывании листьев бетеля.

Он начинал приходить в ярость от этой болтовни.

— Послушайте, я пришел за Мумтаз. И хочу забрать ее сию же минуту.

— Я вас поздравляю с таким выбором, — промямлила хозяйка. Лицо ее было теперь спокойным. — Только вот… Нельзя ли это сделать завтра?