Изгои пустоты - [49]

Впрочем, по большому счету, его и других хибранийцев это не касалось. Им приказано захватить «призраков» – и только.

Однако мысль о неведомом Наследии будоражила и Джера. Слишком велико искушение думать, что где-то в недрах Цитадели есть пирог, в котором есть кусочек, принадлежащий и ему.

– Но ведь все это приблизительно. До Рашдана нужно добраться.

– О! С этим как раз проблем нет. Я знаю, где он, – отмахнулся Тиброн. – Дэррны всегда были хитры, иначе бы не выжили, добираясь сюда из такой дали. Они выбрали такое место, где ни одна нормальная раса не поселилась бы. К Рашдану существует один-единственный проход через гиперспейс. Один! Надо лишь знать координаты.

«Да, всего лишь».

– Понадобится флот. У дэррнов есть боевые корабли?

– Да, но их немного. Лакиши уничтожат их в два счета, – заверил бывший шаари.

Ален пытался решить для себя, не продешевил ли он. Мысли путались.

– Я не хочу умирать, – вдруг сказал Тиброн, словно пытаясь достучаться до разума совершенно чужого человека. – Мне нужны эти деньги. Дэррны должны мне… слишком много должны – им не расплатиться одной смертью. Знаете, как я стал шаари?

Джер изображал вежливо-холодное внимание.

– Работорговцы захватили пассажирский лайнер, на котором я летел вместе со своей тетей. Мы должны были сесть в Оджине на Лаверсе. Там жила моя мать. Хомиды устроили резню прямо в салоне первого класса. Тех людей, кто им был не нужен, убили – демонстративно перерезали им глотки. Детям тоже. Других разделили на группы. Взрослых потом повезли на один из подпольных рынков, детей же отправили на Рашдан. Хомиды любят золото и за каждого ребенка получают слитками.

«Хомиды летают на планету дэррнов. Им известен тот самый единственный путь», – подумал наемник.

Эзви Шахт будет рад такой зацепке.

Ален слушал историю шаари. Что-то подобное он подозревал. Во всяком случае, вряд ли дэррны подавали объявления в СМИ о наборе детей в свои «группы развития». Речь шла о тайных операциях и работорговле.

Пришельцы рассматривали детей всего лишь как материал, из которого можно сделать нечто полезное. Но брак в производстве неизбежен – об этом и говорил Тиброн, когда упоминал, что лишь один из десяти детей становится «призраком».

Тиброн был взбешен. Проявлялось это лишь в бледности и каплях пота на лбу.

– Я вспомнил все, когда находился в лаборатории варанцев. Дэррны блокируют ранние воспоминания, но их можно извлечь…

Бывший шаари был не в форме, чтобы продолжать. Его речь все сильнее скатывалась в бормотание.

Дело было в наркотиках, что автоматически впрыскивались ему в кровь.

– Я хочу жить… Хочу вернуть то, что они отняли у меня. Много раз я пытался найти свою мать, наконец мне повезло. С Лаверса она перебралась на Токкин. Но… я… не мог… – Голова Ламаса стала клониться – этот жалкий огрызок человека начинал засыпать. – Как бы я показался ей в таком виде?.. Нет… придет время, я все исправлю…

Последние слова Ален еле расслышал. Было ему жаль это существо? Пожалуй, да. Он не хотел бы оказаться на его месте.

Прежде чем покинуть смотровую площадку, Джер бросил последний взгляд на Ламаса Тиброна. Тот спал, уронив лысую уродливую голову на искусственную грудь.

Ален не верил в его шансы стать хотя бы наполовину прежним – вероятно, умники просто надули его в надежде срубить побольше денег. Вырастить новую плоть не большая проблема, но здесь требовалось нечто большее. То, о чем говорил шаари. То, что дэррны отобрали у него.

Ламас просто не знает, каково быть обычным человеком. От него всегда будет веять холодом нездешней пустоты, который он перенял от своих бывших хозяев.

Ален пытался представить себе других «призраков». Мысль о встрече с ними если не пугала, то внушала сильное чувство неуверенности. Унизительное для профессионала такого уровня.

Мысленно выругавшись, наемник вошел в лифт. Впереди было еще много работы.

Пространство Неприсоединения.

Сектор Фефо. Клебра, главная база

Экспедиционного Колониального Корпуса

Клебру почти целиком покрывали джунгли, и лишь на одном из двух континентов, в южной его части, раскинулось плоскогорье. Его таглианцы использовали в качестве площадки для старта своей колонизации. Тут находились крепости, пограничные укрепления, базы снабжения, космопорты и развитая инфраструктура. Эту часть планеты лакиши подчинили себе полностью, тут они хозяйничали беспрепятственно, чего было нельзя сказать об остальных территориях.

Местные аборигены – башнаги – вели борьбу с захватчиками с первого дня. Сильные, скрытные, многочисленные, эти существа не шли ни на какие уступки. Лакишам до сих пор не удавалось ни запугать их, ни подкупить, ни завоевать. Джунгли – дом башнагов – давал повстанцам все, что нужно, а для таглианцев стали истинным проклятием. В лесу не могла эффективно воевать пехота – негде развернуться. Спецподразделения, пытавшиеся перенять тактику башнагов, раз за разом терпели неудачу. На поприще скрытой диверсионной войны захватчики проигрывали хозяевам по всем позициям, и шансов на то, что положение как-то изменится, не было. Башнаги нападали на базы и опорные пункты лакишей и быстро исчезали, оставляя после себя руины и горы трупов. Хватало нескольких минут, чтобы от целого отряда не осталось и следа. Уходя в джунгли, дикари становились почти недосягаемыми для всех видов высотного сканирования. Лес создавал помехи, надежно укрывая аборигенов, а без точных разведданных ответные удары и любые, даже самые серьезные карательные акции не имели смысла. Таглианцы были научены горьким опытом. Дважды они теряли в проклятых дебрях по целой хорошо оснащенной армии.