Изгнанники Земли - [53]

— Я вижу, что я лишняя здесь! — сказала она еще раз, поспешно упорхнув в свою комнату, где тотчас же скрылась за дверью.

Это было всего одно мгновение, но ее приход оставил глубокое впечатление на собравшихся здесь, в круглой зале, мужчин, впечатление, похожее на чувство жалости и милосердия, какое-то христианское снисхождение к проступкам другого человека.

«Как, произвести тройную казнь, в двух шагах от этого светлого ангела! — подумал Норбер Моони. — Сама мысль об этом кажется возмутительной!»

— Господа, — сказал он, обращаясь к присутствующим, — в этом деле меня останавливает одно обстоятельство, и я почти с уверенностью могу сказать, что оно остановит и вас… Не смущает ли вас мысль о том, что мы являемся здесь одновременно и судьями, и обвинителями? Что касается меня, то я положительно не могу отказаться от мысли, что для нас смерть этих людей имеет, кроме справедливого воздаяния за их проступки, еще особый, личный интерес, так как этим путем уменьшится число потребителей кислорода и на долю каждого из нас придется большее количество воздуха, пригодного для дыхания… Мне кажется, что одного этого уже вполне достаточно, чтобы совершенно отнять всякую силу права у нашего приговора!

— Конечно, люди эти вполне заслужили смертную казнь, — это не подлежит никакому сомнению, — но мне кажется, что мы в данный момент единственные люди, которые не имеют нравственного права применить к ним этот приговор и исполнить его над ними… А потому я предлагаю вам, господа, дать им отсрочку на некоторое время, чтобы, по прибытии на Землю, придать их суду беспристрастных судей…

Доктор Бриэ, баронет и Виржиль немедленно согласились с решением молодого ученого, Каддур же с трудом мог удержать крик отчаяния и бешенства.

— Я вполне понимаю ваши чувства и до известной степени разделяю их, Каддур, — сказал Норбер Моони, — но это дело решенное: заключенные воспользуются еще одним месяцем отсрочки. Единственное, что я могу сделать для вас, милый мой Каддур, так это поручить вам отныне присмотр за преступниками, совместно с Виржилем. Но при этом я строго воспрещаю вам всякого рода бесполезные строгости и дурное обращение, даже запрещаю говорить с ними… Вы должны будете ограничиться присмотром за ними и позаботиться, чтобы они отныне не могли покинуть ни на минуту своей тюрьмы!

— О, что касается этого, — воскликнул карлик, — то я сумею позаботиться, чтобы этого не случилось! — и глаза его засветились особым, торжествующим, злорадным огнем. — Я начну с того, что заложу камнем и заделаю все отверстия, оставив только такие, какие безусловно необходимы для доступа воздуха!

— Это именно то, что я называю бесполезной строгостью! — возразил Норбер Моони. — Заделывайте настолько, насколько это нужно, не более!

Виржиль и Каддур, не теряя времени, собрали все нужные материалы, чтобы заделать отверстие в стене помещения заключенных, выходившее в круговую галерею обсерватории и служившее им для получения воздуха, — настолько, чтобы это громадное отверстие довести до размеров отдушины самых скромных размеров. Между тем заключенные с возрастающей тревогой и беспокойством следили за приготовлениями, совершавшимися на их глазах: как Виржиль и Каддур припасали все необходимое для работы каменщиков. Из всего этого злополучные негодяи заключили, что их хотят замуровать живыми в тесной клетке, и, по-видимому, такого рода перспектива весьма мало улыбалась им.

— Друзья мои, дорогие мои, — взмолился вдруг заискивающим, слащавым голосом Костерус Вагнер, — возможно ли, что вы хотите замуровать нас живыми?

— Хм! — иронически отозвался Виржиль. — Раз у нас осталась всего только одна бочка хлората калия, то не вполне ли естественно, что мы желаем сохранить его для себя!?

Костерус Вагнер и его сообщники многозначительно переглянулись и затем, отойдя в сторону, стали шепотом совещаться между собой.

— Мы ведь не уничтожили хлорат из этих бочек, — снова заговорил Костерус Вагнер, — и готовы даже указать вам, где он находятся, если бы вы пожелали поступить с нами иначе, более миролюбиво.

— В самом деле? — насмешливо отозвался Виржиль, продолжая разводить водой свою известку. — Ну, очень жаль, что вы так поздно одумались! Теперь выходит так, что нам вашего хлората калия совсем не нужно.

— О, если так, то я очень рад! — с напускной развязностью воскликнул Костерус Вагнер, физиономия которого, однако, далеко не выражала особой радости, — если так, то вы, конечно, не захотите наказать нас такой ужасной казнью за вину, не имеющую для вас никакого значения и не причиняющую вам никакого вреда.

— Все дело заключается главным образом в намерении, — поучительно возразил Виржиль, — а я не думаю, что ваши намерения по отношению к нам были особенно доброжелательными! — добавил он, накладывая первый камень.

— Однако не хотите же вы, в самом деле, заставить нас погибнуть от недостатка воздуха, заставить задохнуться здесь?! — воскликнул Игнатий Фогель уже вне себя от страха.

— А вы что думали, когда крали наш воздух, наш кислород, которым все мы дышим?! — бросил им в ответ бывший алжирский стрелок, — об этом вы, видно, забыли, друзья мои?