Изгнанники Темногорья - [62]

Даже Хухэ вылез из сумки и с любопытством обнюхал деревья, он казался озадаченным. Приш улыбнулся, наверное, решил, что фенеку полегчало. Мёнгере указала вверх: крона дерева была облеплена золотистыми бабочками. Приш покачал ветку, они не шевельнулись.

– Надо же, как сделано, – произнес Приш. – Как настоящие!

Путники двинулись дальше. Казалось, что трава раздвигается в стороны, давая им пройти. На белоснежном кусте виднелись красные ягоды размером с крупную клубнику. Глеб не удержался и сорвал одну.

– Ты что! – предупредил Приш. – Нельзя пробовать – отравиться можешь.

Но Глеб уже надкусил: ягода оказалась вкусной – что-то среднее между земляникой и манго. Он поднял большой палец – супер, и Приш с Мёнгере последовали его примеру.

Как ни странно, одной ягоды хватило, чтобы убрать чувство голода. Глеб облегченно вздохнул: можно жить. Он набрал ягод про запас и только сейчас заметил, что с неба больше не льет, да и потеплело. Глеб стянул дождевик и убрал в рюкзак. Надо развести костер, чтобы высушить вещи. Только… Он оглянулся: хвороста не видно, а ломать ветви жалко. От этого места дух захватывает, и хочется его сберечь.

Глеб снял ботинки – не холодно. Да и босиком идти приятнее. Он связал шнурки и перебросил обувь через плечо. Путники вышли к ручью. Приш нагнулся и сделал несколько глотков.

– Очень вкусно, – сказал он.

Глеб тоже отпил – вроде обычная вода, а сладкая. И кровь побежала быстрее, и силы прибавились.

Неподалеку Глеб заметил шатер из ивы. Он раздвинул ветви и вошел внутрь. Просторно: можно разложить спальник и передохнуть. И не нужно разбивать палатку. Он сел на траву: всё, отсюда он ни ногой.

– Смотрите! – послышался голос Мёнгере.

Нехотя, Глеб вышел из укрытия. Мёнгере показывала на двух единорогов, разлегшихся на траве. Казалось, они спят. Путники подошли поближе. Длинная шелковистая шерсть, витые рога, большой единорог и маленький. Единорожка положил голову на спину матери, да так и застыл.

– Интересно, как их сделали? – поинтересовался Приш. – Ведь это же не чучела?

Приш выглядел обеспокоенным, да и Глебу мысль о таксидермии была неприятна. Кто бы посмел потрошить настоящее чудо? Мёнгере села рядом с единорогами и обняла малыша.

– Хорошенький, – сказала она.

Глеба пронзила догадка: это не искусные статуи! И не набитые наполнителем чучела. Они живые! Только находятся в анабиозе – словно кто-то погрузил их в сон. Похоже, что и с лесом так же.

Хухэ в это время что-то вырыл под корнями одного из деревьев. Какой-то гриб. Он потрогал его лапой и съел. У Глеба отлегло: раз появился аппетит, значит на поправку пошел. У животных всегда так. Глеб хотел вернуться под шатер, но Мёнгере потянула дальше. Откуда в ней силы взялись?

Путники шли, а впереди разгорался неяркий свет.

«Фосфоресцирующие грибы, наверное, – думал Глеб, – или мох».

Они выбрались на поляну. Воздух здесь мерцал, будто в нем растворились тысячи светлячков. Посреди лужайки безо всякой опоры висела скала, на ней отдыхал грифон. Голова и крылья орла, мощное львиное тело темно-графитового цвета с белоснежными крыльями, как у Лиса. Глеб неожиданно вспомнил друга: «Как он там? Наверное, волнуется, как и родители, как и Скарлетт с Джейн». Со скалы спускались лианы. Глеб ухватился за одну из них и полез наверх. Приш последовал за ним, затем подняли Мёнгере.

Глеб дотронулся до грифона, и неожиданно тот открыл глаза. Глеб едва не свалился с утеса: вот это да! Грифон не в анабиозе! А тот прошептал:

– Путники, как же давно вас не было.

Глеб оторопел: мифическое существо, да к тому же разговаривающее. Первой среагировала Мёнгере:

– Добрый вечер вам и вашему дому. Как к вам можно обращаться?

Грифон поднялся на лапы, расправил крылья и склонил голову:

– Меня зовут Сигурл, госпожа. Я последний из тех, кто охранял Сребролесье.

Глеб и остальные представились в ответ.

Мёнгере обвела рукой:

– Что здесь случилось?

– Лес умирает, – ответил Сигурл, – и волшебные существа вместе с ним. Скоро настанет и мой день.

Он пригласил:

– Садитесь на спину. Я покажу вам.

Глеб с друзьями вскарабкались на грифона, хоть и опасались: свалиться во время полета никому не хотелось. Хухэ остался внизу.

Сигурл спикировал с утеса и поднялся в высь над лесом.

– А почему он называется Сребролесьем? – уточнил Глеб.

– В полночь цвет листьев и травы менялись, – пояснил Сигурл. В лунном цвете они становились серебряными, как волосы госпожи.

– Наверное, это очень красиво, – полувопросительно сказал Приш.

– Очень, – вздохнул Сигурл, – жаль, что лес уснул.

Он взмахнул крыльями, и Глеб еле удержался. Но потом грифон начал планировать, сохранять равновесие стало легче.

– Здесь, – объяснял Сигурл, – русалочий водопад. Они обожали падать вместе с водой со скал.

Грифон кружил на застывшим водопадом. Глебу казалось, что он смотрит кино, которое резко оборвалось на кадре.

– А это их озеро, – рассказывал Сигурл.

Он снизился, и Глеб разглядел в прозрачных голубых водах гроты. Они было сложены из камней цвета морской волны и украшены лотосом. На дне виднелись водные сады из диковинных растений, мраморные статуи. Возле одной на качелях сидела русалка. Покрытая бледной чешуей, с рыбьим хвостом, с болотного цвета волосами.