Изгнанники: Судьбы книг в мире капитала - [31]

Неудачи на литературном поприще привели Ахтернбуша в кино и театр, и здесь, пожалуй, лучше всего проявилась неуемная фантазия писателя, которому вообще близка природа кинематографа, его поэтика (наплыв, монтаж, связь по ассоциации).

Все фильмы, поставленные Ахтернбушем по своим собственным сценариям («Андекские страсти», 1974; «Пловцы через Атлантику», 1976; «Пивной бой», 1977; «Привет, Бавария!», 1978; «Негр Эрвин», 1980; «Призрак», 1983), были отмечены критикой как заметные явления в кинематографии ФРГ. Но суть всех кинопроизведений Ахтернбуша остается прежней: бессилие и растерянность личности перед тупой и необоримой властью безликого государства. Учитель Герберт («Андекские страсти»), трагикомическая пара Хайнц и Герберт («Пловцы через Атлантику») ощущают себя личностями только в мире мечты и фантазии. Любое же

Соприкосновение с миром реальности кончается для них трагически.

Ахтернбуша терпели и снисходительно смотрели на его выходки до тех пор, пока он занимался критикой вообще. Но когда бездумный анархизм стал уступать место осознанной социальной критике, отношение к Ахтернбушу резко переменилось. Уже в пьесе «Элла» (1975) проявились первые признаки нового критического настроя писателя. История женщины, жизнь которой была сплошной цепью страданий и унижений (в семье, в психиатрической клинике, в тюрьме), история последовательного и методичного уничтожения человека обществом впечатляла своей страшной обыденностью, обычностью чудовищного, бытующего в этом обществе.

Пьесы «Густ» и «Зузн» (1980) подтвердили, что «Элла» не была случайностью. В монологе-исповеди «Густ» старик поденщик у постели умирающей жены рассказывает о своей жизни, которую и жизнью-то нельзя назвать. Если Элла, несмотря на все издевательства, в глубине души, неосознанно, выступала против своих мучителей, если Зузн, отдавшая свое тело на поругание, но сохранившая верность простым идеалам добра и порядочности, кончает жизнь самоубийством и тем самым по-своему выражает протест против буржуазного общества, то Густ в постоянной борьбе за кусок хлеба превратился в покорное животное, которое и в мечтах не может себе представить жизнь иной. От него веет какой-то дремучей и несокрушимой тупостью. И вдруг эта застывшая глыба взрывается в неистовой ярости — неожиданно Густ осознает, что прожитая жизнь оказалась сплошным обманом. Его обманывали все, и больше всего государство: «Политика — это такая паскуда!.. А больше всего портит народ государство. И смеющийся полицейский, и молящаяся монахиня — хуже не придумаешь. Самый последний террорист мне больше по душе, чем первый человек из ХСС».

Соответствующая реакция не замедлила последовать. Руководство ХСС на специальном заседании устами генерального секретаря партии Эдмунда Штойбера без обиняков дало понять Ахтернбушу, что политика не его ума дело: «Политика отделяет нас хорошо и точно от некоторых сотрясателей небес, политиканов от кино, которые, возможно, где-то и проясняют кинонебосклон, но в той же степени в другом месте затемняют его».

Но грозный окрик не смутил писателя, о чем убедительно свидетельствуют такие произведения, как «Дом на берегу Нила» (1981), «Бунт» (1982), в которых сквозь призму сюрреалистических видений просматриваются контуры фашистского государства нового типа: «Фашизм жив. Демократия соорудила в каждом мозгу маленькую собственную газовую камеру. Повсюду царит промышленный фашизм».

В этой обстановке совершенно естественными кажутся рассуждения обывателей о том, что они ничего не знали о преступлениях нацистов. Учитель, делясь со своими учениками воспоминаниями о войне, говорит, что он часто проезжал тогда мимо Освенцима и «там всегда было так тихо, и уж если бы фашисты там убивали евреев, то он бы услышал какой-то шум. А раз он ничего не слышал, значит и неправда все это». Один из героев фильма «Последнее убежище» (1981) горестно замечает: «Мне с трудом удалось разгадать, что же заключено в немцах, и я скажу — влечение к убийству. Старательнейшая страсть к убийству. И эта страсть сделала их самым знаменитым народом… Все, что сейчас кажется нам важным, забудется, но никогда не будут забыты немцы — народ-убийца».

Последний фильм Ахтернбуша «Призрак» (1983) вызвал большой переполох в клерикальных кругах ФРГ. История Христа, покинувшего распятье в сельской церкви и отправившегося странствовать по Баварии, вылилась в едкую сатиру на государство и церковь, превративших религию в источник наживы и беззастенчивого обмана верующих.

И тут уже ХСС перешел от слов к делу. Строптивый автор был наказан самим министром внутренних дел ФРГ Фридрихом Циммерманом, который вопреки мнению жюри приказал отобрать у Ахтернбуша федеральную премию за фильм «Призрак», присужденную ему предшественником Циммермана из правительства социал-демократов. «Призрак», по мнению господина министра, оскорбляет чувства налогоплательщиков и подрывает их доверие к правительству.

Казалось бы, на этом можно поставить точку, так как и без того ясно, что политический климат в ФРГ неблагоприятен для демократически настроенных деятелей культуры. Однако ситуация в культурной жизни страны после отмеченных событий с Кёппеном и Ахтернбушем обострилась до такой степени, что в ход пущена уже государственная машина подавления выступлений инакомыслящих. Речь идет о скандальном судебном процессе против известного писателя и ученого Вальтера Иенса, который обвиняется в «недостойном поведении по отношению к государству», выразившемся в пикетировании американской военной базы в Мутлангене в июне 1984 года.