Изгнание - [42]

— Она гласил: «Пусть прошлое станет для тебя путеводителем».

Складка меж бровями стала глубже.

— Тут точно написано «путеводителем»?

— Да. Это важно?

Она ждала его ответа, но он просто следил за странными существами, плавающими в его аквариуме, когда закат окрасил небо в оранжевый и розовый.

— Это определенно дает нам больше пищи для размышлений, — сказал он, наконец, возвращая ей браслет.

— Что это? Ну же, я не глупая. Я знаю, есть что-то, чего вы не говорите мне.

— Я никогда бы не подумал, что ты глупая, Софи. Просто мне нужно больше времени, чтобы рассмотреть это со всех сторон. Дай мне несколько дней перед тем, как мы что-либо обсудим, чтобы тщательно изучить свои архивы и посмотреть, имеет ли компас особое значение для Черного Лебедя. А тебе следует порыться в своих воспоминаниях, узнать, способна ли ты что-нибудь вызвать. Но не сегодня вечером. Сегодня, — он встал, предложив ей свою руку, — у нас лучащийся салют!

Она действительно была не в настроении смотреть на причудливый фейерверк, но она засунула серебряный браслет обратно в карман, радуясь, что он, по крайней мере, не хранил никаких чар. Однако прежде чем она взяла его за руку, у нее возник еще один вопрос, который она хотела задать.

Слова застряли у нее в горле, и она почти потеряла самообладание. Но если она когда-либо собиралась выяснить это, ей нужно было знать то, о чем он думал.

— Думаете, Черный Лебедь убил Джоли?

Глава 19

Олден застыл, паника в его глазах заставила Софи волноваться, что она зашла слишком далеко. Но он моргнул и прошептал:

— Надеюсь, что нет.

Это… был не ответ, который она искала, но это было лучше, чем да.

— Почему ты спрашиваешь?

— Поскольку я не думаю, что они сделали это. — Произнести это вслух — было хорошо. Заставляло слова чувствоваться реальными. — И я думаю, что подсказка могла бы иметь некоторое отношение к этому. Что-то есть в прошлом, и они хотят, чтобы я нашла это и помогла очистить их имя.

— Я полагаю, что это возможно, — медленно сказал Олден. — Но чье прошлое? Твое?

Софи покачала головой. Она не знала своего прошлого… она, так или иначе, не знала своего настоящего. Она даже не знала, кем были ее настоящие родители. Все, что Олден узнал от Прентиса, была ее ДНК.

Она ахнула.

— А что если это прошлое Прентиса?

— Прентиса? — повторил Олден, бледнея.

— Да. Он привел вас ко мне, верно? Таким образом, он, вероятно, знает все обо мне. Возможно, если бы вы привели его ко мне, то я могла бы…

Олден схватил ее за плечи.

— Остановись сейчас же, Софи. Я знаю, что ты собираешься сказать, и ты не понимаешь всей опасности. Сломанный разум не может быть исследован. Черный Лебедь знает это. Все знают это. Прентис не ответ. Прентис — ничто. Поверь мне, я не могу сказать тебе, как бы я хотел, чтобы это было не так.

Его голос надломился на последней части, и он отвел взгляд. Когда вернулся к ней, то выглядел так, будто постарел лет на пятьдесят.

— Эй, Фостер! — крикнул Киф откуда-то по коридору, — Что так долго? Тебе нужна еще медпомощь?

— Игнорируй его, Софи, — прокричала Делла. — Красота не требует спешки!

Что-то прошло по лицу Олдена, осветив некоторые тени и стерев жесткие линии. Он расслабил плечи. — Мы должны идти. Нас ждут люди. Люди, которым мы нужны.

Софи кивнула. Она не была готова отпустить идею о Прентисе, но Олден, было ясно, завершил этот разговор. Возможно, он передумает после того, как действительно исследует больше информации. Иначе она понятия не имела, как доберется до Прентиса самостоятельно. Изгнание не было тем местом, которое она просто могла посетить… не то, чтобы она когда-либо будет достаточно сумасшедшей, чтобы пойти туда.

Она последовала за Олденом в дальний конец особняка, сопротивляясь убеждению нырнуть, когда разноцветные потоки воды выстрели над их головами изящными дугами на всем протяжении прихожей. Арочная золотая дверь вела наружу к широкому каменному патио, выходящему на гладкое озеро, где все собрались.

— О, Софи, — ахнула Делла, когда увидела ее. — Ты действительно должны носить этот цвет чаще. Он делает твои глаза еще более поразительными. Особенно с так уложенными волосами.

— Мама, ты смущаешь ее, — сказала Биана, проталкиваясь мимо Деллы и Олдена и таща Софи к декоративной серебряной скамье. — И, тем не менее, она права, — прошептала она. — Красный определенно твой цвет.

— Спасибо, — пробормотала Софи.

Она сутулилась, чувствуя, что вернулась в свой первый день в Ложносвете, когда дама Алина подсветила ее гигантским прожектором.

— Что? — спросила она, когда заметила, что Фитц и Киф уставились на нее.

— Ничего, — пробормотали они оба.

Три гнома нарушили неудобную тишину, когда тащили связку огромных черных веерообразных листьев к серебряному тазу в центре скамей. Они аккуратно сформировали башню из листьев, и Олден зажег вершину блинным медным фитилем. Огонь всех цветов промчался к основанию, превращаясь в огромный костер в форме слезинки, который наполнил воздух сладким, липким ароматом, будто таял сахар.

Делла раздала вертела с зелеными браттеилами на кончиках, и они жарили их на огне. Когда клубни со вкусом колбасы поменяли цвет на пепельно-коричневый, они завернули их в мягкий желтый хлеб, который на вкус был как плавленый сыр. Софи чувствовала себя готовой взорваться после того, как слопала три штуки, но Делла настояла, чтобы она все еще попробовала риппленат и вручила ей вертел с круглыми желтыми орехами. Ядрышки стали оранжевыми, когда они жарились, и Биана показала ей, как разломить их и высосать сок. Глаза Софи слезились, когда теплая липкая субстанция покрыла ее язык, но это стоило того жара. На вкус орех был как масло, ваниль и мед и таял с намеком корицы и карамели.